1 сентября
Петя Самойлов плакал горько и
безутешно. А ещё – тихо и обречённо.
Он стоял, зажмурив глаза и опустив
плечи, а по щекам его катились слёзы.
– Ну, что случилось? – потрепала я
его по волосам, приглаживая упрямый хохолок на макушке.
– А он всегда ноет, плакса, –
преданно посмотрела мне в глаза Саша Вострикова – отличница в
очках, с толстой косой через плечо.
Мои пятиклашки. Мой самый первый
класс, где мне предстояло быть классной руководительницей.
Уже играла вовсю музыка. Классы
выстроились на линейку. Бодро вещала что-то в микрофон ведущая. А у
меня тут маленькая трагедия.
– Не бойся. Я рядом, – приободрила я
Петю. – Хочешь, я буду держать тебя за руку?
Он хлюпнул носом, вздохнул горестно,
с надрывом, а потом его потная ладошка легла в мою. Я почувствовала
дрожь маленького тела и невольно подумала: у меня тоже мог уже быть
такой сын. Чуть поменьше, но мог.
Я ободряюще сжала ладошку и
почувствовала, как Петя прижался ко мне, словно ища защиты.
Котёнок. Доверчивый и беспомощный.
Вострикова ехидно хмыкнула. Я
посмотрела на неё строго, и девочка часто-часто захлопала
ресницами.
Я знала, о чём скажу на самом первом
уроке в этом году. Не по теме, наверное, но то, что им запомнится
надолго. О дружбе. О милосердии. Об умении помогать друг другу. О
том, что мы – маленькая семья
– Он ревёт, потому что его родители
не пришли, – наябедничала Сашка, – у него папка к другой тётке
ушёл! – добавила она торжественно.
– Саша! – покачала я головой,
чувствуя, как сжался, будто от удара, Петя.
Нельзя. Нельзя так. По живому –
жестокими словами. Но дети иногда не знают компромиссов. Этому тоже
надо учить.
Только-только из-под крыла первой
учительницы, они, мои «пятачки», сломали шеренгу и столпились
вокруг меня. Я не стала на них шикать и выстраивать заново.
Позволила маленькому морю обступить меня со всех сторон. Пусть. Им
очень нужно, чтобы кто-то был рядом. А я единственная, кого они
знали.
Их первая учительница гордо вела
первоклассников – маленьких совсем. Мои вон уже не такие
беспомощные, но всё же, всё же… Я знала, как нелегко им придётся
поначалу.
– Зачем тебе этот геморрой нужен? –
бурчал Вадим, мой муж, когда я сказала ему, что хочу взять классное
руководство. – Матери позвоню, она быстро этот вопрос с твоей
директрисой уладит.
Да, свекровь могла. Только я не
хотела. Решила не отказываться, когда предложили. Новая ступень
ответственности. Я должна была её перешагнуть.
Никому, даже самой себе, я не
призналась, что на самом деле мне хотелось быть поближе к детям.
Вникать в их проблемы. Заботиться. Быть школьной «мамой». Может,
потому, что со своими детьми у нас с Вадимом никак не получалось
пока.
И вот я стала путеводной звездой
пятого «А». Двадцать семь доверчивых пар глаз. Пятнадцать мальчиков
и двенадцать девочек. Моя большая школьная семья.
Дети, которым я нужна, как воздух.
Хотя бы первое время.
Дети, которые нужны мне, как
кислород, которым я смогу дышать долгих семь лет.
– Майская, зайди ко мне, – поманила
меня после четвёртого урока повелительным жестом вечно замученная
завуч Инна Сергеевна, – у меня тут изменения в расписании, я уроки
переставила, сама понимаешь.
Я понимала: в начале года – вечный
аврал и нервотрёпка.
– Вот смотри: седьмого урока не
будет, я тебе его на завтра перекинула, так что на сегодня всё,
можешь быть свободна. Есть прекрасная возможность побыть с семьёй,
отметить новый учебный год, – заискивающе смотрела она мне в
глаза.
– Спасибо, Инна Сергеевна, –
поблагодарила я завуча, прикидывая, как перестроить свой график в
дальнейшем.
Первым делом потянулась за телефоном
– позвонить и рассказать мужу, что я освободилась сегодня пораньше,
а потом решила: не стоит. Побуду в одиночестве, приготовлю ужин,
как раз он вернётся с работы – и устрою сюрприз. Приятная
неожиданность. Вадим любил, когда я освобождалась от «школьной
мути» – так он называл пренебрежительно мою работу.
