Стоны. Громкие, пылкие и до скрежета в зубах раздражающие,
потому что не мои. Усмехнувшись, подкрадываюсь на носочках к
спальне и, приоткрыв дверь, стучу. Взгляд некстати цепляется за
маникюр. Чертовски красивый лак красного цвета блестит в
приглушённом свете, и я не без сарказма отмечаю, что три часа в
салоне стоили измены и развода. А он определённо последует, потому
что быть в роли терпилы не в характере.
— Тук-ту-у-ук, — нежно протягиваю, пробежавшись ноготками по
двери. — Кто это у нас тут?
Муж по-дурацки застывает и оборачивается, продолжая удерживать
длинные ноги блондинки. Девчонка взвизгивает, кутаясь в одеяло.
— Марго? — удивлённый тон Андрея поражает искренностью.
А кого, собственно, рассчитывал увидеть?
— Сюрприз, милый, — расплываюсь в приторной улыбке. — Что
прячешь в супружеской постели?
Муж рывком метается к штанам, спешно натягивает и, не
удосужившись застегнуть ремень, выталкивает меня из спальни.
— Давай без сцен, — холодно бросает, прострелив серостью глаз. —
Мы ведь взрослые люди и способны вести адекватный диалог.
— Адекватный? Это какой? — поднимаю бровь. — Что, даже пощёчину
не могу залепить?
— Выдохни и подожди на кухне.
Кивком указывает направление, куда должна удалиться.
Рассмеявшись, показываю Андрею средний палец, на что муж злюще
шипит, и, не обращая внимания на окрики в спину, дефилирую в
спальню. Блондинка как раз расправляется с застёжкой на белье, а,
завидев меня, отпрыгивает в угол и испуганно дрожит.
Что ж, это я умею.
— Да расслабься, дурочка, — фыркаю, элегантно взбив локоны. —
Нахрен не сдалась. Тебе сколько лет хоть?
— В-восемнадцать, — заикается она.
— Уже хорошо. Хоть на это ума хватило, да, Андрюш?
Муж подпирает дверной косяк, изображая невозмутимость.
Язвительно корчит гримасу в ответ на пикировку.
— Что, пообещал золотые горы и новый айфон? — обращаюсь к
блондинке.
— Нет, — она протестует. — Он меня... Я его...
— Что, любовь?
— Да!
— Интересно, — хмыкаю, неторопливо собирая вещи Андрея в
аккуратную стопку. — И давно?
— Марго, оставь этот фарс. Тебе не идёт, — муж решает прервать
допрос.
— Интересно, — повторяю. — Оправдываться будешь?
Андрей вздыхает и переводит усталый взгляд в окно, будто он
застукал меня с малолеткой, а не я его.
— Не хочу, — наконец, изрекает. — Не вижу смысла. Всё равно
нужно было об этом поговорить, но мне жаль, что вышло вот так.
Режет по живому. Знает, что упади он в ноги, моля о пощаде, я бы
получила желанную отдушину и признание, что конченый он, а не я. В
общем-то, у меня вопросов не возникло, кто есть кто, однако муж
принял правила игры, зная мой характер. Оттого испытываю
невыносимую боль где-то под рёбрами и нестерпимый порыв
разреветься.
Но такого удовольствия не доставлю, хоть застрелите.
— Об «этом», — ухмыляюсь, прикусив губу. — Изящное слово для
определения брака.
— Это не брак, а грёбаная гонка на выживание! — Андрей в миг
выходит из себя, теряя мнимое спокойствие. В голосе появляется
сталь. — Без конца скандалы, нервотрёпки! Я устал, Марго.
— Бедненький, — подыгрываю, сочувственно качая головой. — Устал.
От чего, Андрюш? От беззаботной жизни за счёт жены или от хорошего
секса на столе, подоконнике, в раздевалке... — выхватываю
ошеломлённый взгляд блондинки и смеюсь. — Чего глазами хлопаешь,
заюш? Супружеский долг никто не отменял, а у нас он ух какой!
Ежедневный, горячий! Только, видимо, изматывающий, да, Андрюш?
Муж закатывает глаза, не желая ввязываться в конфронтацию,
которую не вывезет.
— Нет, ну это правда пиздец, — заявляю, захлопывая чемодан. Все
шмотки Андрея не уместились, однако раз куплены на мои деньги,
пусть идёт с тем, что даю. — Устал он. Ты не устал, милый, а
охренел.
