Мне девочка сказала:
Ты — мой Волшебный Фей.
О, нужно очень мало
Для полевых стеблей!
Им дай лишь каплю влаги,
Им дай один лишь луч,
И цвет расцветшей саги
В безгласности певуч.
Светлоголовке малой
Я сказку рассказал.
Я был пред тем усталый,
Пред тем я духом пал.
Из слез моих незримых,
Из смеха уст моих,
Я слил — о серафимах
Прозрачно-светлый стих.
И цвет раскрылся алый
В устах мечты моей,
И я — не мрак усталый,
А я — Волшебный Фей.
К. Бальмонт. «Фей»
Утро добрым не бывает. Эту нехитрую истину я усвоила еще в детстве,
когда родители стали отводить меня пять дней в неделю в детский
сад. Ну как можно назвать добрым утро, когда ты плетешься по улице,
зеваешь на ходу и мечтаешь вернуться в теплую постельку, а маме уже
пора на работу, и тебя тащат, словно бычка на веревочке?
Теперь, отучившись
и выйдя замуж, я все чаще убеждалась, что фразу «доброе утро»
придумал изощренный садист. Вот и сейчас за дверью что-то гремело.
Судя по звукам, там сошлись в неравном бою сразу три былинных
богатыря. А может, напились и не могут найти выход, отчаянно
пытаются выбраться и то и дело налетают на стены. Беда только, что
былинных богатырей в нашем доме не водилось.
- Прибью, - зевая,
угрюмо пообещала я. Вылезать из кровати не хотелось, но нужно было
идти и наводить порядок. – Если снова Васька зачинщик…
Кощей, в одних
шортах, хмыкнул, поднимаясь со своей половины:
- Лежи. Мы сами
разберемся.
- Знаю я, как вы
разберетесь, - проворчала я, провожая его взглядом. Чадолюбивый, он
наказывал детей крайне редко, что приводило к их практически полной
безнаказанности.
- Была б твоя
воля, они б у тебя только и делали, что зубрили правила и таблицу
умножения, - заявил он мне как-то. Я тогда только плечами пожала:
идеальное наказание. И мозговую активность стимулирует, и детей на
какое-то время усмиряет.
Грохот
прекратился. Гадая, что же все-таки там произошло, я, в длинной
ночнушке, заставила себя подняться и стала передвигать ноги по
направлению к двери.
В коридоре Кощей
негромко отчитывал Даню, Лизу и Василису. Десятилетние двойняшки и
их четырехлетняя сестра стояли, понурив головы, косились на
притворившегося ветошью Ваську и молчали.
- Что опять не
поделили? – вмешалась я в процесс воспитания. – Кого без завтрака
оставлять?
Слаженный вздох
был мне ответом. Эта троица явно играла на нервах у отца, зная, что
тот их в обиду не даст. В принципе, так и получилось бы, но на
улице раздался вдруг жуткий грохот, а затем – вой.
- И кого там
убивают? – сцедив зевоту в кулак, мрачно спросила я
пространство.
Во дворе мы
появились всей компанией, включая тихушника Ваську.
Высокая широкая
деревянная конструкция, стоявшая на земле, больше всего напоминала
лично мне граненый стакан. Правда, использовалась она для других
нужд.
- Неужто
разбудила? – ухмыльнулась явно довольная своим эффектным поведением
Юлька, сидевшая внутри «стакана». – Увы, этот обормот так и не
наладил мне ступу.
Обормотом моя
дражайшая подружка любя называла своего мужа Соловья.
- Почему ступа?
Есть же машина, на худой конец – лошадь, - проворчала я, наблюдая,
как Юлька, одетая в удобные джинсы и длинную широкую кофту,
вылезает наружу.
- Не пристало
правильно бабе Яге на лошади скакать, - заявила Юлька, крепко
обнимаю довольных ее появлением мелких.
- Джинсы носить
бабе Яге тоже не пристало, - сообщил Кощей.
Юлька только
отмахнулась от него, словно от назойливой мухи.
- Я у вас поживу
недельки две, на худой конец – три, - любезно просветила она нас, -
пока желание прибить этого, - взгляд на любопытных детей, - не
утихнет.
