Всё начинается с пыли. Тонкий, серый, равнодушный налет на всем, что меня окружало. Он был на моем старом столе, заваленном микросхемами и обрезками алюминия, на мониторе, который я воткнул в стену вместо окна, и даже на клавишах синтезатора, чьи черные и белые зубы всегда ждали прикосновения. Я провел пальцем по поверхности стола, оставив четкую, решительную полосу. Вот она, метафора. Стереть старую пыль и нанести свою. Пока только на маленьком клочке пространства.
Меня никуда не брали. Фраза звучала как приговор, отпечатанный на официальных бланках с водяными знаками или произнесенный усталым, избегающим взгляда голосом из телефонной трубки. «К сожалению, ваш опыт…», «В настоящий момент мы не можем…», «Перезвоним…». Не перезванивали. Война закончилась для мира, но не для тех, кто вернулся. Мы были сломанными шестеренками, которые не хотели вставлять в новый, налаженный механизм мирной жизни. Слишком сложные, слишком тихие, слишком много видевшие.
Я не был солдатом. Я был сапером. Инженером. Моей задачей было не разрушать, а обезвреживать, находить обходные пути, решать головоломки, где неверный ход – последний. Я разряжал мины, восстанавливал связь, чинил генераторы под аккомпанемент, от которого стыла кровь. Это была адская, но самая чистая форма творчества. Ты имеешь проблему: взрывное устройство, обрыв провода, мертвая зона. И ты должен ее решить. Идеально, эффективно, с минимальными ресурсами. Искусство выживания.
А теперь я сидел в своей комнате, в квартире, которую мне оставили родители, уехавшие перед самым началом всего этого кошмара, и смотрел на свои руки. Они помнили вес инструмента, упругое сопротивление материала, точность движений. Они скучали по делу.
Официальная работа требовала дипломов, которых у меня не было. Опыта работы в «мирной сфере» – тоже. Мой мозг, перестроенный на логику выживания, на простые и гениальные решения, был никому не нужен. Я был слишком стар для старта, слишком молод, чтобы сдаться, и слишком… другой.
И вот, в один из тех дней, когда пыль казалась особенно густой, а тишина давила, как бетонная плита, я включил свой ноутбук. Старый, потрепанный товарищ. Он прошел со мной через многое. На его жестком диске жили обрывки всего, чем я был до и во время.
Папка «Track_01_Blackout». Запись гитарного риффа, сделанная на телефон при свете коптилки. Суровый, ритмичный, полный ярости и тоски.
Папка «Дизайн_Мастерская». Эскизы мебели, которую я хотел сделать из поддонов и обрезков труб.
Папка «Фото_Рассвет_После». Одно-единственное фото: грязный ботинок на фоне прорезающегося сквозь тучи луча света. Символично до зубной боли.
Папка «Сайт_Ничто». Полузаконченный HTML-код личного блога, который я забросил три года назад.
Я кликал по этим папкам, и каждая была как крик в пустоте. Отдельные куски меня, не связанные в одно целое. И тут меня осенило. Это была не вспышка света, а скорее тихий, щелкающий звук, как при обезвреживании замка. Щелк. Проблема решена.
Меня не берут на работу. Значит, работа должна прийти ко мне. Но не просто работа. Моя работа. Мой мир, мои правила.
Я не просто умел делать сайты. Я умел чувствовать, что нужно человеку, и воплощать это в интерфейсе. Я не просто собирал мебель. Я создавал историю из куска дерева и металла. Я не просто писал музыку. Я вытягивал наружу звук тишины, которая стояла внутри.
Почему бы не предложить это все сразу? Не быть тем, кого ищут по шаблону «фронтенд-разработчик» или «дизайнер мебели». А быть… Решателем. Творческим инженером. Тем, кто может услышать проблему и создать ее решение – в коде, в дереве, в звуке, в кадре.
Идея была безумной. Наивной. Невыполнимой. Она пахла пылью и отчаянием. Но она также пахла свежей стружкой и озоном после грозы. Она была моей.
