Воздух в Башне Наблюдения всегда пах озоном и сталью. Слабый, но постоянный гул генераторов и систем жизнеобеспечения вибрировал в костях, словно низкий навязчивый звон в ушах после взрыва. Лиам сидел у массивного панорамного окна, сквозь усиленное стекло которого открывался вид на Новград – город-призрак, город-сад, город-кладбище. Рассвет только начинал размывать линию горизонта, окрашивая свинцовое небо в грязно-розовые и сизые тона. Над руинами, над зияющей пропастью Разлома Амнезии, все еще плясало Северное Сияние. Но сегодня его струйки казались бледными, нервными, а цвета – изумруд, золото, лазурь – приглушенными, будто выцветшие краски на древней фреске. Иногда, над скоплениями матовых кристаллов, венчавших руины, словно жуткие надгробия, Сияние вспыхивало тревожным фиолетовым, искажалось в мерцающие пятна статики, прежде чем с трудом восстанавливало поток.
Нестабильность, – подумал Лиам, и его пальцы бессознательно сжали край стола. Как и все здесь.
Его взгляд скользнул вниз, к своей правой ноге. Вернее, к тому, что от нее осталось ниже бедра. Нога покоилась на специальной подставке, заключенная в прозрачный саркофаг из того же невесомого сплава, что и окно Башни. Внутри – это был кристалл. Мутный, словно старый речной лед, пронизанный тончайшей паутиной золотых и изумрудных нитей. Сияние Леи пульсировало внутри минеральной тюрьмы медленным, мертвым светом, создавая причудливые, постоянно меняющиеся узоры – то напоминающие капилляры, то фракталы льда, то схемы неведомых процессоров. Леденящая, нечеловеческая красота.
Он назвал это «Цветущей Палой». Ирония была горькой, как дым от сожженных книг. Подарок Торна. Напоминание. Мост.
Лиам осторожно прикоснулся к холодной поверхности саркофага. Физической боли не было – нервы ниже бедра были либо мертвы, либо кристаллизованы. Но присутствовало другое ощущение: глубокий, костный холод, пронизывающий насквозь, и резонанс. Постоянный, тихий, словно далекий гул трансформатора, вибрационный фон, вплетенный в его собственное сердцебиение. Это было эхо. Эхо Цветущего Кристалла, погребенного глубоко под руинами «Квантового Рая», в сердце бывшего геода Торна. Эхо Элиаса Торна, Архитектора Реальности, чья безупречная мечта о вечном Порядке оказалась перекодирована в мучительное чистилище осознания вины и боли.
Иногда, в редкие моменты тишины между докладами и кошмарами, Лиаму казалось, будто он улавливает не мысли, а состояния: вспышку ледяного недоумения, волну немой тоски, щемящий отголосок чего-то, похожего на сожаление.
– Что ты там чувствуешь, Элиас? – мысленно обратился он к эху врага, впитанному кристаллом. – Вечный холод? Или уже начало оттепели?
Ответа не было. Лишь тот же ровный, иссушающий душу гул.
Дверь в кабинет открылась без стука. Вошел Хранитель. Не Кай. Слово «Кай» умерло вместе с коренастым Стражем в недрах геода Торна. Теперь существовал только Хранитель. Его единственный глаз, лишенный былой ярости фанатика, но сохранивший настороженность хищника, мгновенно оценил обстановку: Лиам у окна; блокнот Вейланда – потрепанный, с обугленными краями – раскрытый на столе; рядом – обломок мутного кристалла, пульсирующий слабой золотой искрой; карта мира на проекции. И – всегда – кристаллизованная нога.
«Отчет с ночного обхода, Архитектор», – голос Хранителя был груб, словно наждак, но без прежней агрессии. В нем звучала усталость вековой пыли. Он положил на стол рядом с блокнотом тонкий планшет. «Но…»
«Но?» – Лиам не отрывал взгляда от города. Внизу, у подножия Башни, виднелись теплицы «Сада» – биокупола, оплетенные струйками Сияния. Рядом – люди, помощники Леи. Они возились с гидропонными установками, проверяли состояние почвы, очищенной от токсинов наноботами и остатков кристаллической скверны. Дальше, на границе видимости, маячили фигуры Стражей Роста. Они не возделывали землю, а копали траншеи, укрепляли баррикады, проверяли остатки тяжелого вооружения, уцелевшего после битвы с «Тишиной» и последующего штурма «Рыцарей Вечного Камня». «Крепость».
