Начало / Калм[1]
...но не начало всего.
Сначала вздрогнула земля. Впряженная
в телегу мышастая лошадь пригнула уши и замерла. Лорка, убаюканная
мерным покачиванием, сонно моргнула и с изумлением уставилась на
двух Стражей, пронесшихся мимо по самой кромке обрыва вперед, туда,
где вдруг раздались крики и грохот скатывающихся камней. Возница,
худой остроносый парень, не весковый, прибылой из Земель, привстал,
чтоб посмотреть, что впереди. Что-то коротко вжикнуло и тюкнулось,
глухо и увесисто, как кошка спрыгнула, а худой булькнул горлом и
завалился назад, угодив белесой неровно стриженой макушкой прямиком
на Лоркины коленки. Тонкая темная стрела с серыми перьями вонзилась
над ключицей, наискось проткнув шею.
Сначала было тихо, а потом девки
заголосили разом. Мышастая поддала копытами и рванулась, левая
оглобля хрустнула, лопнули натянувшиеся постромки. Правая оглобля
осталась целой и, когда дурная скотина, не разбирая дороги
ломанулась прочь, телегу развернуло и едва не опрокинуло на бок. Ор
усилился. Лорке тоже очень хотелось. От рывка, ее швырнуло на дно,
мертвый возница навалился на нее, придавив ноги и живот,
привязанные к кузову телеги руки тянуло, рядом возились чьи-то ноги
в кожаных чунях, и было до одури страшно, потому что она ничего не
видела из-вытянутых немеющих рук. Только кусочек блеклого от жары
неба. И слышала, как кричали, как грохотало… Снова дрогнуло под
телегой, что-то часто застучало. Кузов над Лоркиной головой оброс
стрелами, одна воткнулась в грудь лежащего на ней покойника.
Она не выдержала. Взвизгнув,
дернулась, стягивающий руки плотный кожаный ремень вдруг подался и
лопнул, видно, стрелой перебило, и Лорка, ужом вывернувшись из-под
мертвеца, кинулась было к краю кузова. Телега, взбрыкнула задом,
как давешняя лошадь. Лорка взмахнула руками и с визгом покатилась
по пыли прямо к обрыву. Заскребла пальцами по камням, цепляясь за
редкие купины травы, трещины, камни, за все, что попадалось,
наконец, ухватилась за торчащий корень и застыла. На зубах скрипел
песок, под коленками было пусто. Лоркины ноги висели над обрывом,
под подол задувало.
— Единый Боже, по небу хожен, во
миру славен, во гневе ярен, — бормотала Лорка, по пяди вытаскивая
себя на дорогу, что есть мочи цепляясь за корявые корни росшего над
обрывом дерева.
— Отведи беды, на всякий
день и на всякий час, встань с духом нашим духом своим, —
продолжала она, когда коленки заскребли по камню.
— От земли к небу, от
темени к свету, от сих порогов укажи дорогу до Света чертогов.
Слава! — Дрожащими губами завершила, она, прижавшись спиной к
узловатому теплому стволу, мазнула пальцами вниз по переносице,
кладя «рукоять», а от подбородка слева направо полукругом над
грудью «острие» — серп Единого, завершение молитвы.
Руки с ободранными в кровь ладонями
и обломанными ногтями дрожали. Лорка подобрала коленки и сжалась в
комок. Лошадь, та самая, серая, лежала на дороге и коротко, с
хрипом, дышала, обломок оглобли впился ей в брюхо. Телеги не было.
Валялись камни, от обрыва к дороге раззявился пролом, в расщелине,
на самом краю, зацепившись колесом, висела ось.
А вокруг продолжали кричать, и
кто-то куда-то бежал, спотыкался и падал. Сыпались с нависающего
над дорогой утеса камни. Ржали кони. Дальше по дороге рубились. И
звуки эти, злые и острые, как осиные жала, были все ближе, пока
почти над самой Лоркиной макушкой не пронесся седой хвост стражьей
лошади, а потом она увидела круп другой, черной, и вжалась лицом в
колени. Забормотала обережную молитву, сбилась.
Подняла глаза. Ратники, Среброликий
Страж и его смуглый темноволосый противник, сшиблись почти грудь в
грудь. Мечи, узкий и чуть изогнутый, и прямой и темный, сцепились
крестовинами. Воин, что сидел на вороной лошади, дернул плечом,
мотнулась длинная черная коса, из рукава куртки рыбкой выскользнул
кинжал, и тот час оказался в боку Среброликого. Страж пошатнулся,
мечи расцепились, прямой пошел на замах…
