Глава 1.
Город дышал паром от дождя и греха. На Улице Погасших Фонарей, где тени были гуще ночи, а воздух отдавал озоном и забвением, стоял один-единственный дом, не отбрасывавший тени вовсе. Его называли «Блуждающий Зоил» – клуб для избранных, чьи души истончились от скуки и чьи кошельки отяжелели от избытка. Сюда приходили за острыми ощущениями. И здесь их находили. С лихвой.
Внутри, в кольцах сигарного дыма, под куполом из затемнённого стекла, сквозь которое не проникал ни один луч звезды, стоял он. Высокий, сухопарый, в одеянии, которое казалось сшитым из ночного неба и туманности. Лицо его было молодым и старым одновременно, а глаза… глаза были двумя вратами в пустоту, где плавали обломки чужих снов.
Его звали Кудесник. И он был тем, о ком шептались в богатых будуарах и проклинали в бедных кварталах. Величайший иллюзионист, чьи фокусы не были обманом зрения. Они были обманом души.
«Дамы и господа, – его голос был тихим, но каждый слышал его так, будто он звучал внутри черепа, – вы пришли сюда, дабы убедиться в хрупкости реальности. Я же пришёл, чтобы её сломать. Ради вас. Всегда ради вас».
Он поднял руку. На ладони лежал простой деревянный кубик. Он подбросил его. Кубик взлетел, закрутился в воздухе и завис, не подчиняясь гравитации. Он парил, и его грани начали меняться. Из дерева он стал костяным, затем перламутровым, затем прозрачным, как слеза. Внутри него загорелся огонёк.
«Мистер Вейн, – Кудесник повернулся к тучному банкиру в первом ряду, – вы верите в судьбу?»
Банкир фыркнул: «Я верю в статистику и проценты».
«Статистика… интересная иллюзия», – мягко сказал Кудесник. Он щёлкнул пальцами.
Кубик исчез. А вместо него в воздухе проявилась сложная, трёхмерная геометрическая фигура, состоящая из бесчисленных зеркал и светящихся линий. Она медленно вращалась, и каждый её фрагмент отражал лицо мистера Вейна – но искажённое, испуганное, злое, детское.
«Это – «Лабиринт Одинокого Разума», – объявил Кудесник. «Простая головоломка. Найдите её сердцевину. Прикоснитесь к нему. И вы получите всё, о чём мечтали».
Вейн сгрёб со стола бокал виски, опрокинул его в себя и уставился на фигуру. Сначала с насмешкой. Потом с интересом. Затем с нарастающим ужасом. Он видел в этих зеркалах не своё отражение. Он видел свои потаенные мысли. Свой страх разорения, свою ненависть к жене, свою давно похороненную мечту стать художником. Зеркала шептались, смеялись, обвиняли.
«Это… что это?» – просипел Вейн, его лицо покрылось потом.
«Реальность, – ответил Кудесник. – Только самая честная. Та, что вы прячете даже от себя».
Лабиринт усложнялся, зеркала множились, шепот сливался в оглушительный гул. Люди в зале замерли, завороженные зрелищем чужого падения. Вейн закричал – тонко, по-детски. Он рванулся к фигуре, пытаясь разбить её, но его руки проходили сквозь свет. Он бился о невидимые стены, рыдал, молил остановиться.
Кудесник стоял недвижимо. Лишь в глубине его глаз-бездн вспыхивали крошечные звёзды. Он чувствовал, как сила мистера Вейна – сила его разума, его воли, его самой сущности – перетекает в него. Сладкий, пьянящий нектар безумия. Это было топливо для его магии. Фундамент его власти.
Наконец, Вейн затих. Он сидел на полу, обняв колени, беззвучно шевеля губами. На его лице застыла блаженная, пустая улыбка. Реальность, которую он так тщательно выстраивал, рассыпалась в прах, и в осколках ему виделась лишь одна, простая, удобная истина, навязанная Кудесником.
«Не беспокойтесь, – Кудесник обвёл взглядом бледную публику. – Мистер Вейн обрёл покой. Он отправляется в место, где его иллюзии станут единственной правдой. В Анафему».
Он щёлкнул пальцами снова. Воздух позади Вейна задрожал и разорвался, как шёлковая ткань. На мгновение все увидели фантасмагорический пейзаж: кричащие башни из сломанных часов, реки из чернил, поющие деревья с листьями-зеркалами. Оттуда пахло озоном, мёдом и страхом. Затем портал схлопнулся, унося с собой бывшего банкира.
