Почему люди не летают? Это избавило бы от такого количество проблем, в первую очередь от поедания надоевшей рыбы, которую в поселке с чем только ни готовили. А вот если бы полететь, подняться и перемахнуть пролив, то можно было бы оказаться у сытой земли. Так берега Трепун-мисири1называл отец. Мама же качала головой на такое определение. Наверное, она уже забыла каково было жить на большой земле, вокруг которой летают огромные лодки с белыми перьями, ходят люди с глазами цвета морской воды, а рядом с домами поднимаются солнечная трава – пшеница. Отец вспоминал, что от блеска колосьев болели глаза, так чудесное растение похоже на солнце и золото.
Мошир вздохнул. Рассказывать о прошлом на большой земле отец мог долго и подробно, живописуя хвойные леса, диковинных зверей и полуволшебное приспособление – ружье. Только мясо от этого хотелось не меньше. После того, как дед Тукуруку, самый меткий из шести мужчин их послания, умер в начале весны от тяжести в сердце, приличного куска мяса Моширу больше не доставалось. Отцу удавалось поймать в поставленные у скал ловушки тупиков и даже кайр. Но как только с птиц обдирала маслянистые перья, тушки становились совсем крошечными. А если добычу поделить на всех, а это надо было делать обязательно, то для мальчика ничего не оставалось. Из-за вчерашнего горестного выражения лица, возникшего при виде жалкого кусочка кайры, над Моширом весь день подтрунивали старшие сестры. Будто бы им всего хватало! До чего же они раздражали! Сегодня все, очевидно, продолжится.
На улице, радом с домом, раскрасневшаяся Чудуˊ расставляла наполненные миски по небольшому плетеному столику. На обед были вареные корни белокопытника, завернутого в крапиву, камбала и молодые стебли бамбука. И крохотный кусочек вчерашней кайры. Мама припасла свой, и сейчас уже привычно отдавала его детям. Хотя, таковыми последних можно было назвать с натяжкой. Чуду пошла семнадцатая весна, которую она, как и все предыдущие, глупо тратила на бесконечные разговоры с духами предков, чем очень радовала мать, но раздражала мальчика. Неужели старшая сестра не могла найти занятие поинтереснее или хотя бы поразнообразнее? Чего толку было сидеть около матери? Но Чуду нравилось. Кряжистая, широколицая, очень похожая на отца внешне, а на беззаботных синиц характером, она объединяла в себе несочетающиеся вещи- крепость и грацию.
Кета же, по обыкновению, на обед опаздывала. Очевидно, снова вместо ткачества убежала с Эндумом к берегу собирать моллюсков и целоваться. Мошир уже несколько раз видел, как серьезный, уважаемый и непогрешимый Эндум ведет себя, как сущее дитя рядом с его непоседливой сестрой, похожей на распускающейся по весне белый дудник. Пятнадцатилетняя девушка с длинными, заплетенными у висков волосами подобно зонтичному растению качалась на ветру и никогда не унывала. Правда такое поведение беспокоило отца.
Он считал, что следует все делать размеренно и спокойно, лишний раз не идти на поводу у чувств и эмоций. Сегодня он собирался проверять сети только вечером, оттого долго спал, а улицу вышел прямо к обеду. За необоснованное безделье заработал укоризненный взгляд матери. Она занималась обработкой мелкой рыбешки, в которой и есть-то было нечего, но выкидывать дар богов было не вежливо. Безалаберность отце ее откровенно злила.
– Ну чего, думаешь, если на мясо смотреть, его как-то больше станет? – Беззлобно сказала Чуду и положила перед братом деревянные палочки, а перед мамой отполированную ложку из красноватого тиса. – Может не будем ее ждать, а то Мошир мясо взглядом под чистую употребит.