Давненько мне не приходилось спать
так сладко. Беcсонница, заработанная за несколько лет тяжкого труда
на ответственной должности, все чаще давала о себе знать. Хотя лет
мне было всего ничего, двадцать шесть. Но вот сегодня не знаю, что
произошло, однако после вечерней ванны с ароматными маслами и
бокала красного вина я уснула, как убитая.
— Дзынь, — истошно завопил лежавший
на тумбочке возле кровати сотовый.
Хотелось крепко выругаться, но
вместо этого я протянула руку обнаружив на экране двадцать часов
двадцать минут, покорно произнесла, — Ало.
Черт с ними, скорее разберусь,
скорее снова усну.
Я не сомневалась, что это с работы.
Мои подчиненные-программисты, особенно новички, частенько
задерживались, порой не в силах разобраться в самом примитивном
коде. Поэтому вполне могли вот так позвонить поздним вечером. А мне
деваться было некуда, поскольку весь спрос вышестоящего начальства
был с меня.
— Свет, ты спишь? — раздался в
трубке голос матери.
— Что? — Я немного опешила, так как
знала, что мать всегда ложилась в десять и ни минутой позже. — Да,
почти. А что? Случилось что-то?
Голос у матери и впрямь был какой-то
грустный.
— Да, случилось, — ответила она
вяло. — Бабка твоя умерла, не к ночи будь помянута.
— Кто? — Я все еще не могла
проснуться до конца. — Какая еще бабка?
Я точно знала, что никаких бабок у
меня не было. Вернее, одна имелась когда-то, Мария Львовна, мать
матери. Однако она скончалась, когда мне было лет четырнадцать,
оставив о себе в памяти вкуснейшие шанежки с черникой. Бабку же по
отцу я вообще не знала. Отец, пока был жив, о ней не рассказывал,
мать тем более, да и не ездили мы никогда на отцову родину.
— Бабка Варвара, — пояснила мать,
чуть закашлявшись. — Она мать твоего отца.
— Да? — недоверчиво переспросила я.
Сон потихоньку улетучивался. — А почему я о ней впервые слышу? Я
вообще-то всю жизнь считала, что вся родня с отцовской стороны
давным-давно умерла.
— Не совсем, — довольно загадочно
пояснила мать. — Бабка Варвара умерла только вчера. Есть еще тетка
Римма, она сестра твоего отца. Вот она в той деревне и живет, за
бабкой присматривала, она мне и сообщила новость. Так поедешь?
— Куда?
— На похороны, — вздохнула мать. —
Но если не хочешь, я тебя не упрекну. Понятно, это считай к
незнакомому человеку на похороны отправиться. Ты ведь и в самом
деле не знала ее.
— Поеду, — неожиданно для себя
выпалила я. — Скажи только, ехать куда?
Мать вздохнул еще тяжелее и пошуршав
какой-то бумажкой, продиктовала адрес: Холмяченский район, деревня
Забубенье, дом Игнатовых.
— Не езди, если не хочешь, — снова
зачем-то произнесла мать. — Это довольно далеко, там еще и дороги,
может, нормальной нету. Да и зачем тебе это?
— А зачем ты тогда вообще мне
позвонила? — проворчала я. — Если не хочешь, чтоб я поехала?
— Ну, все-таки ты бабке не чужая,
родная кровь. Сын ее, отец твой, умер, Тетка Римма бездетная.
Получается, ты единственная внучка покойной. Вот я и
подумала...
Мать подозрительно зашмыгала носом.
Она всегда отличалась сентиментальностью, доведя до совершенства
это свое свойство просмотром бесчисленных латиноамериканских
сериалов.
— Ну ладно, мам, давай, —
попрощалась я. — Мне еще собраться надо.
— Как вернешься, позвони мне сразу
же, — успела быстро произнести мать перед тем, как я нажала
отбой.
Затем я вырубилась. Причем так
быстро, что даже как следует обдумать новость не успела.
Проснувшись, я первым делом
посмотрела на часы. Было пять утра. Через час мне вставать на
работу. Вспомнив о вечернем разговоре, я нехотя вылезла из-под
теплого одеяла и пошлепала на кухню делать кофе.
Заварив ароматный напиток, я уселась
к столу, рассеянно думая и прихлебывая коричневую, пахнущую корицей
жижу. Итак, сегодня на работу я не иду. Потому что я еду на
похороны!
