Вера Соколова смотрела в иллюминатор на черноту космоса, пытаясь разглядеть то, чего не должно было существовать. Станция "Гермес" медленно вращалась вокруг своей оси, и каждые сто двадцать секунд в поле зрения попадала аномалия – область пространства, где законы физики начинали сбоить, как неисправная программа. С расстояния в тридцать километров она выглядела как едва заметное искажение звездного поля, словно кто-то провел влажной тряпкой по идеальной картине ночного неба.
Люди прозвали ее Пустотой. Ученые предпочитали более формальный термин – "область пространственно-временной нестабильности класса Омега". Но Вера знала, что оба названия не отражают сути. Пустота не была пустой. И нестабильность имела свою структуру, свой порядок, просто он не соответствовал привычным представлениям о физике космоса.
– Доктор Соколова, – раздался за спиной голос, который она надеялась услышать последним. – Добро пожаловать обратно на "Гермес".
Вера медленно повернулась. Андрей Корнев, директор станции, стоял, скрестив руки на груди. Два года назад она покинула проект по его настоянию. Теперь вернулась – и, судя по поджатым губам Корнева, он этому не рад.
– Спасибо, директор, – ровным голосом ответила она. – Я ценю возможность продолжить исследования.
– Продолжить или начать заново? – В его голосе звучал плохо скрываемый сарказм. – За два года многое изменилось. Мы продвинулись далеко вперед в понимании аномалии.
– Я ознакомилась с отчетами.
Корнев усмехнулся.
– С теми, что были в открытом доступе. – Он сделал шаг ближе. – Послушайте, Вера Николаевна, я не против вашего возвращения. Руководство считает, что вы можете быть полезны проекту. Но давайте сразу расставим точки над "и" – вы здесь не для того, чтобы продвигать свои… теории.
Вера почувствовала, как внутри поднимается знакомое раздражение. Две минуты разговора, и Корнев уже напомнил, почему она когда-то так легко согласилась покинуть станцию.
– Мои теории, как вы их называете, опираются на математически обоснованные модели, – холодно ответила она. – Если бы вы потрудились прочитать мои последние публикации…
– Я читал, – перебил ее Корнев. – И нашел их интересными. Но сейчас не время для экзотических гипотез. Нам нужны конкретные результаты. Совет директоров требует прогресса.
Он достал из кармана планшет, коснулся экрана и повернул его к Вере.
– Это ваш новый график. Лаборатория D-7 в вашем распоряжении с 08:00 до 18:00. Жилой модуль – B-12, рядом с медицинским отсеком. Доктор Морено хочет видеть вас завтра на стандартном осмотре. – Корнев сделал паузу. – Вы будете работать с Михаилом Левиным.
Вера вздрогнула, услышав это имя. Михаил. Еще одно незаконченное дело из прошлого.
– Я предпочла бы работать самостоятельно, – сказала она.
– А я предпочел бы, чтобы вас здесь не было, – парировал Корнев. – Но мы не всегда получаем то, что хотим, не так ли?
Он развернулся и зашагал по коридору, не дожидаясь ответа. Вера смотрела ему вслед, чувствуя, как внутри нарастает сложная смесь злости, разочарования и странным образом – облегчения. По крайней мере, ей не придется притворяться, что между ними все в порядке.
Она снова повернулась к иллюминатору. Аномалия снова появилась в поле зрения. Искаженное пятно среди безупречной геометрии звезд. Всего три года назад никто и не подозревал о ее существовании. Теперь же тридцать пять человек круглосуточно изучали ее, пытаясь разгадать загадку, которая могла перевернуть все представления человечества о вселенной.
"Я найду тебя," – подумала Вера, глядя на еле заметное свечение аномалии. "Я найду ответ."
Комната В-12 была типичной для научной станции – функциональной и безликой. Белые стены, встроенная мебель, минимум личного пространства. Вера разложила вещи, стараясь придать жилищу хоть какой-то индивидуальности. На небольшой полке над рабочим столом она поставила единственную личную вещь, которую взяла с Земли, – небольшую голографическую фотографию дочери.
