Пролог.
Холодный ветер царапал лицо, словно напоминая о неумолимости зимы. В этот предрассветный час, когда солнце лишь робко касалось горизонта, мир принадлежал льду и теням. Нэн, моя верная спутница, разбудила меня раньше обычного. "Пора, Даждьбог, уже проснулся" – прошептала она, ее голос звучал мягко, но в нем чувствовалась неотложность.
Нехотя потянувшись в постели, я спустила ноги на ледяной пол. Холод пронзил меня, словно удар хлыста, но не причинил боли – лишь бодрящее покалывание, привычное и приятное. Взглянув в покрытое изморозью окно, я увидела, как тонкая полоска рассвета прорезает тьму.
"Сегодня я даже раньше тебя," – усмехнулась я, обращаясь к дневному светилу, чья сила казалась ничтожной в царстве моей зимы.
На кухне, Нэн, моя приемная мать, уже ждала меня. На столе дымилась чашка ромашкового чая со льдом – ее фирменный напиток, ироничное сочетание тепла и холода, как и сама наша жизнь. Я окинула взглядом обветшалую кухню, где каждая трещина в стенах хранила воспоминания о прожитых вместе годах.
"Сегодня особенный день, Кая," – произнесла старушка, поворачиваясь ко мне. В ее глазах, обычно тусклых, мелькнул проблеск тепла.
"Я помню, Нэн. Сегодня ровно двадцать лет, как ты нашла меня у порога своего дома," – ответила я, присаживаясь за стол.
Нэн часто рассказывала эту историю. Двадцать лет назад, в ночь зимнего солнцестояния, в ее скромную хижину постучали. Открыв дверь, она увидела лишь маленькую корзинку, оставленную на пороге. Тень, принесшая ее, растворилась в лесу, не оставив следа. Внутри корзинки лежала я – дитя льда, отмеченная богиней зимы, властительница холода и ветров, внушающих страх простым смертным. Я была не просто ребенком – я была аномалией, существом из древних легенд, и Нэн, вопреки здравому смыслу, приняла меня.
Сделав большой глоток чая, я посмотрела на свои руки. Кожа, белая, как первый снег, почти прозрачная, сквозь нее просвечивали голубые вены. Ногти, словно выточенные из льда, глаза без зрачков – лишь бескрайняя белизна, способная свести с ума. Длинные белые волосы струились по плечам, словно замерзший водопад. Я могла слиться со снежным покровом, стать невидимой для любого, кто рискнул бы вторгнуться в мой мир.
Нэн оставила меня у себя, и день нашего знакомства стал днем моего рождения. Я была бесконечно благодарна ей за ее любовь и заботу, но с каждым днем мне становилось все больнее смотреть, как она угасает, как ее тело слабеет, а глаза теряют блеск.
"Нэн, может, мне не идти сегодня на охоту?" – предложила я, чувствуя, как беспокойство сжимает мое сердце.
"Что за глупости?!" – воскликнула Нэн, ее голос звучал сильнее, чем обычно.
"Я слышала, как ты кашляла ночью, и переживаю… Может, мне остаться с тобой?" – попыталась я настоять.
"Не неси чушь! Ты пойдешь, наловишь нам свежей рыбы, и вечером мы отметим твой день! Возраст – это не болезнь, девочка моя. А ты не должна отворачиваться от своих обязанностей."
"Хорошо," – сдалась я, зная, что спорить с ней бесполезно. Я одним глотком допила чай и побежала в свою комнату одеваться.
Я облачилась в обтягивающие белые штаны, заправила в них теплый белый свитер с высоким воротом и натянула высокие сапоги на шнуровке. Сверху накинула длинное белое пальто, а за плечи повесила рюкзак со всем необходимым для рыбалки.
"Я быстро, Нэн, не скучай!" – крикнула я, захлопывая дверь.
Вырвавшись из теплого чрева дома, я на мгновение замерла, оглядываясь. Наша ветхая хижина, словно прижавшаяся к самой земле, казалась неотъемлемой частью сурового зимнего пейзажа. Под стать окружающему безмолвию, она мирно покоилась в объятиях заснеженного леса, будто всегда здесь и стояла. Благодаря моим силам, крыша была увенчана непомерно огромной шапкой снега, превращавшей наш дом в подобие гигантского, причудливого сугроба. Этот нарост белой массы, казалось, вот-вот готов был обрушиться вниз, но надежно держался, повинуясь лишь моей воле. Удостоверившись, что все в порядке, что ни одна сосулька не угрожает сорваться вниз и что печная труба исправно выводит дым, я, словно выпущенная стрела, помчалась прочь в сторону замерзшего озера. Ветер свистел в ушах, обжигая щеки, а хруст снега под ногами был единственным аккомпанементом моему стремительному бегу.
