Они разнообразны, и многолетний
опыт доказывает, что все они, мужчины, женщины и дети, достаточно
хороши; я не вижу в них ничего дурного.
Киплинг,
«Могильщики»
- 1 -
Она была той, кому всегда удавалось
ускользнуть.
Львов и леопардов из своего зверинца
император часто выпускал на арену. На иных зверей он охотился - или
охотился вместе с ними.
Маленьких юрких крокодильчиков
императору Мануилу нравилось топтать ногами. Их приносили в ведре и
высыпали на пол перед его креслом. Может быть, он представлял себе
при этом рыжебородого короля норманнов, страшного в бою[1]; или же
велеречивых венецианцев, предавших своего давнего союзника, едва он
стал слишком сильным.
Тем, чьи хребты трещат под ногами,
не узнать мечты топчущего их, да и для них это не имеет значения.
Хребты крокодильчиков хрустели под сапогами императора, и он
смеялся – ожесточённым, не дающим радости смехом человека, которому
выпало решать задачу, что не имеет решения.
И ей всегда удавалось ускользнуть.
По крови и кишкам братьев и сестёр она проворно удирала прочь. Пару
раз ей удалось затаиться под креслом, и однажды ей удалось
просидеть там неделю, (каждый вечер которой Мануил топтал ее
братьев и сестёр, смеясь), прежде чем ее нашёл особенно ревностный
слуга.
А потом их осталось лишь двое.
* * *
Он был тем, кого не удалось
раздавить.
То ли потому, что он сразу вылупился
крупным, то ли потому, что всегда успевал подплыть к садку с кормом
первым (или же потому, что второе произошло благодаря первому),
растоптать его императору не удалось. Он был крупным и крепким, но
не особенно шустрым. Но в тот день, когда ему не хватило шустрости
убежать из-под сапога, и огромная нога опустилась ему на хребет,
выяснилось, что его панцирь достаточно крепкий, чтобы выдержать
это.
В тот день, когда в глубине его
крохотного мозга зародилась смутная мысль, что ногу можно бы и
укусить, их отнесли к пруду и выпустили в тихую тёплую воду. На
песчаном берегу был грот, в котором они чудесно обжились. И даже
люди, приходившие иногда посмотреть на них со стен, окружавших
пруд, не раздражали его. (Она рычала на них, но их это, кажется,
лишь забавляло).
Позже он тосковал по этим дням,
когда он грелся на солнце или же плавал, или прятался в своей норе.
Смотрители зверинца занимали свои должности из поколения в
поколение, и воровали в весьма разумных пределах. Некоторые из них
действительно любили зверей. Не крокодилов, конечно нет. Но и
крокодилов по крайней мере хорошо кормили и меняли воду в
искусственном пруду, когда она зацветала.
Жизнь в полутёмном, и, хвала всем
богам, хотя бы сыром трюме, была полуголодной. Большую часть
времени он проводил в холодном оцепенении, словно бы в полусне –
для него, на самом деле, это была полу-смерть – и слушал, как
вертится на месте и бряцает цепью неугомонная сестра.
* * *
Эмпилидий был смотрителем зверинца
базилевса, который невовремя попался на глаза и оказался в далекой
чужой стране вместе с попавшим в опалу знатным мужем.
Он кормил крокодилов как попало даже
не потому, что был вороватым пьяницей, и пропивал деньги, которые
архонт Катакузин, не скупясь, выдавал на корм для них. На свой лад,
Эмпилидий сочувствовал отвратительным тварям и желал им лучшей
судьбы. Опытный смотритель, он видел, что они продолжают расти, и
пытался помочь им пристроиться, стать подаренными, а для этого они
должны были выглядеть изящными, пусть и крупными ящерицами, а не
бронированными чудовищами, какими они на самом деле и должны были
быстро стать, если бы он кормил их досыта.
* * *
Тонко почувствовав момент, когда
пришла пора удивить и развлечь гостеприимных хозяев, Лициний сделал
почти не заметный знак. Диокл ударил по струнам кифары, а Ибадат
вынес Зою в круг. Князь – сам мальчишка, а уже двое сопляков мал
мала меньше рядом сидят – его дружина и приближенные, конечно,
дивились на заморское диво, раскрыв рты, но Лициний видел, что
танцует она вяло, без задора. Путешествие по диким землям сломило и
ее, хотя она была бойка характером. На мгновенье Лициний ощутил
себя ею – забавой, игрушкой для дикарей. Да так оно и было. Горечь
подступила к горлу. Разве не выплясывал он сейчас перед этим юным
князем, который хоть и был, по его словам, крещен, крестильного
имени своего не упомянул при знакомстве, а назвался Мстиславом?
