Утро.
За столиком у окна, выходящего во двор, Нуриддин и Комил завтракали. У плиты хлопотала Назокат – заваривала чай. Комил сидел угрюмый, а отец хмурился на него:
– Человеком так и не стал! Твои ровесники уже семьи кормят, а ты всё праздно шатаешься!
Назокат, обернувшись, поставила чайник на стол. Ей было неприятно слушать, как муж снова отчитывает сына. Всегда так – сердце сжимается, когда отец и сын сталкиваются.
– Не ругайте его, – мягко сказала она. – Ещё парень, окрепнет, и толковым станет.
– Толковым?! – резко отозвался Нуриддин. – В его годы я полгорода преступников держал в страхе!
Назокат, разливая чай, попыталась перевести всё в шутку, чтобы сгладить напряжение:
– Всё хвастаешься!
Она даже улыбнулась, чтобы наверняка поняли её намерение. Муж, измученный вечными схватками с преступным миром, не уловил шутки.
– Хочешь – не хочешь, а факт, – буркнул он. – На пенсию вышел? Вышел. А всё равно обратно вызвали: опыт, знания нужны. – И тут же с угрозой повернулся к сыну: – А ты… нахлебник!
Нуриддин торопливо сделал глоток чая, поднялся и ушёл на работу. Комил остался сидеть, нахмурившись.
Назокат проводила мужа и вернулась.
– Мам, зачем ему эта работа? – мрачно спросил Комил. – Только-только в семью втянулся…
– Ты же видел, его позвали, – тихо ответила она. – Лучше ведь работать, чем дома сидеть без дела.
– Работать хорошо, – сказал Комил с горечью. – Но он снова начнёт и с нами обращаться, как с преступниками.
Слова сына кольнули Назокат.
– Что ты такое говоришь?
Будто давно копившееся, вырвалось у Комила:
– Мам, я уже не ребёнок. Вижу. Ни меня, ни сестру папа никогда не водил в парк, не играл с нами.
– Я же водила!
– Вы – другое. Папа – другое, – вздохнул Комил. – У всех ребята за отцами в школу ходили. Я завидовал. Всё время чего-то не хватало, раньше не понимал… А теперь ясно: папиной заботы. Его жизнь вся ушла на преступников. Он даже не знает, как разговаривать с людьми.
Комил резко встал и вышел во двор. Чуть ещё – и он бы расплакался.
***
В управлении уголовного розыска, в кабинете отдела, сидели молодые сотрудники – Акбар, Рустам и Зафар. «Надежды розыска», как иронично выразился начальник Нуриддин в первый же день знакомства.
Акбару двадцать восемь, капитан. Старший лейтенант Рустам на два года моложе, но по взгляду на жизнь – лет на десять разница. Зафар ровесник Акбара, тоже капитан.
Троица коротала время каждый за своим столом, когда дверь распахнулась, и появился Нуриддин – в гражданском, лицо напряжено, в глазах тревога.
Все невольно вскочили. Так резко открывать дверь осмеливался только начальник.
– Поехали… Убийство! – сказал он.
***
На обочине, рядом с машиной, лежал убитый.
Тело – на боку, место огорожено жёлтой лентой. Чуть поодаль дежурят «скорая» и спецмашина. Криминалист фотографирует труп, другой снимает отпечатки с дверей, а служебная собака берёт след.
Из машины Зафара вышли Акбар, Рустам и сам Зафар. Нуриддин уже был на месте, осматривал авто и труп, прошёлся туда-сюда. Подошёл к криминалисту, занятому дверцей:
– Отпечатки с тела снял?
– Сначала с машины, – не отвлекаясь, отозвался тот.
– Так личность быстрее установим… – пробормотал Нуриддин.
– Установим, – равнодушно бросил криминалист.
Поняв, что с этими спорить бесполезно, Нуриддин направился к своим. Там можно приказывать, а не доказывать.
– Парень лет тридцати. Убит час назад. Документов при нём нет, личность неизвестна, – сказал он, собрав всех вокруг.
Акбар кивнул на машину:
– Может, его? Откроем – найдём документы.
Нуриддин недовольно посмотрел. Видно, чужие инициативы раздражают.
– А если не его? Кто ответит за самоуправство? – Он выдержал паузу и продолжил: – Ключей при нём нет. Значит, машина чужая.
