В загадках есть что-то чарующее, обладающее магнетизмом. Это своеобразный вид кайфа. Интеллектуальный перепихон. Когда, казалось бы, множество несвязанных фактов выстраиваются в чёткую последовательность. В шаги. В симфонию. В законченный вид.
18 июля 2025 года так случилось и со мной. Точнее, почти случилось… Я смотрел в глаза убийцы и ждал… надеялся, что вот-вот признание само вырвется наружу. Главное – не давить. Дать прорасти цветку раскаяния в этой тёмной душе.
Настенный вентилятор гоняет спёртый воздух. Кофе остыл. Молоко, свернувшись, болтается неразмешанными хлопьями в коричневатой жиже. Подозреваемый так и не притронулся к стакану. Его покрасневшие глаза уставились в след от кофейного полукруга на краешке стола. Пальцы, собранные в кулак, еле заметно подрагивали. Кожа на казанках содрана.
Я разминаю шею и провожу ладонью по спутанным волосам. Протягиваю полупустую пачку. Отказывается. Вытягиваю сигаретку, до хруста приминаю пальцами табак и, чиркнув зажигалкой, подношу пляшущий огонёк к кончику. Затягиваюсь… Пепельница переполнена… Сколько я пытаюсь бросить? Полгода, а может, больше? Серый дым тонкой струйкой вьётся к потолку, подхватывается вентилятором и рассеивается в свете тусклой лампы.
– Я не убивал того мужчину.
Указательным пальцем бью по фильтру, стряхивая пепел. Часть упала мимо. Смахиваю ладонью на пол.
И всё же я не верю ни единому его слову. Прокатываю между пальцев сигарету, подношу к губам. Уголёк, пожирая бумагу, добрался до основания фильтра и осел горячим дымом в лёгких.
– Все улики говорят, что это были вы, – тушу бычок о край пепельницы. – Ревнивый муж узнаёт о связи жены с учителем и не выдерживает. Ни вы первый, ни вы последний…
Резкий удар кулака об стол заставляет меня осечься.
– Я не убивал, – цедит сквозь зубы и поднимает на меня свои красные глаза.
Развожу руками:
– Тогда вам нужно ещё раз объяснить, что вы делали в его доме, и почему на лопате возле места преступления нашли ваши отпечатки. И на этот раз, – я подаюсь вперёд, разместив на столе локти, – ничего не утаивайте. Иначе, видит бог, из этого кабинета вы отправитесь за решётку.
– Вам не понять…
– Что ж, я попытаюсь, – поправляю на руке ремешок от часов и понимаю, что на ужин с женой я не попаду. – Давайте с самого начала…
– Как давно вы женаты?
Я ловлю его взгляд на своём безымянном пальце. Прокручиваю плотно сидящее кольцо:
– Четыре года.
– И все четыре года вы счастливы?
Прячу руки под стол:
– Какое это имеет отношение к вашему делу?
Встречаемся глазами. Я отвожу взгляд первым.
– Да, мы счастливы.
– Тогда представьте, что спустя четыре счастливых года в браке от вас уходит жена. Ни намёков, ни недомолвок. В один день она просто исчезает. И как бы вы ни пытались её отыскать – у вас не выходит.
Я внимательно смотрю на его непроницаемое лицо. Слезливая история меня не трогает. Это просто слова. Важен язык жестов. Мимика… но, чёрт возьми, я будто имею дело с роботом.
– Офицер?
– Да? Гхм… – ёрзаю на стуле. – Ничего не бывает просто так. Значит, вы дали повод.
В комнате колом встаёт тишина. Разве что стук секундной стрелки напоминал о ходе времени.
– Мы жили душа в душу. Всё было хорошо. Правда. Мы… – мужчина грустно улыбнулся, – мы были образцовой парой. Отношения – как по учебнику. Не ссорились. Я никогда не поднимал на неё руку. Шёл на компромиссы и всегда… всегда прислушивался к её мнению.
– Тогда вы чего-то не знаете.
– Возможно. Но вот что я знаю наверняка… я не убийца.
За дверью комнаты допроса послышалось шуршание. Затем – вой, и через мгновение дверь распахнулась.
– Капитан, я не знаю, что делать с этой собакой! Она живого места не оставляет, сгрызла мне все ножки стола!.. – молодой сотрудник полиции еле держал за холку пса, рвавшегося в мою сторону.
