Мы с Вартасом смотрим друг на друга. Он
— последний, кого бы я хотела сейчас видеть, и в то же время он —
единственный, кто есть рядом. Сейчас. Когда за моей спиной стоит
эта злосчастная банка.
— Зачем ты пришел?
— А ты?
— Это мой дом.
— Это дом, где жила моя девушка.
— Твоя девушка здесь больше не
живет.
«Твоя девушка здесь больше не
живет».
Я снова поворачиваюсь к банке.
Поворачиваюсь так резко, что на миг перехватывает дыхание. Подхожу
ближе, и, хотя меньше всего мне хочется брать эту гадость в руки, я
все-таки беру. Сигарета тонкая и изящная. Была. До того, как ее
подожгли — сейчас это просто окурок с обуглившимися краями и
золотистой каймой, которую наполовину сожрал огонь. Тот, кто это
сделал, явно обладал извращенным чувством юмора. Или не обладал им
вовсе.
У Лэйс никогда не было чувства юмора,
но, когда родители играли с нами в прятки, они оставляли
подсказки.
Это не похоже на подсказку.
Это больше похоже на предостережение.
Или на предупреждение — потому что на нетронутой части сигареты
надпись «Эвесс». Я помню эту марку, помню, как она выглядит: я
столько раз видела ее, зажатую между изящных пальцев.
Дженна.
Мертвая бабочка.
Вода.
Дженна.
Клуб «Бабочка».
Ныряльщики.
В голове что-то щелкает, и все
становится на свои места: это действительно предупреждение. Но не
от Ромины. От Лэйс. Если я правильно понимаю то, что она хочет
сказать — она сбежала не от Подводного ведомства. Она сбежала от
Дженны. И от тех, с кем работала.
— Что это за дрянь?! — Голос Вартаса
вытряхивает меня в реальность и в окончательное осознание
случившегося: Лэйс жива.
Лэйс.
Жива!
Я отставляю банку, глядя ему в
глаза.
— Нам нужно поговорить.
— Нам определенно нужно поговорить,
Вирна. — Вартас берет меня за руку. — Я был слегка не в себе. Из-за
всего, что случилось. Твои сестры сказали, где тебя искать.
Сказали, что ты на Пятнадцатом, поэтому я здесь. Я здесь из-за
тебя.
— Лэйс жива.
— Я… Что?!
— Лэйс жива, — шепотом повторяю я,
указывая на стоящую на столе банку. — Это ее рук дело. Она хочет
меня предупредить.
— Подожди. Я решительно ничего не
понимаю.
Я обхожу его, резко захлопываю
дверь.
— Я думала, что это угроза Ромины. И в
тот раз, и сейчас — тоже. Но это не так.
Вартас щурится, я указываю ему на
стул.
— Слушай. Это действительно
предупреждение, но не от Д’ерри. От Лэйс.
Его взгляд становится жестким, а я
продолжаю. Продолжаю, понизив голос, потому что мне все время
хочется говорить громче, и та радость, которая сейчас бьется во мне
осознанием (Моя сестра жива!) заставляет меня говорить все быстрее
и быстрее. К тому моменту, как я заканчиваю, Вартас все-таки
опускается на стул. Мне хочется увидеть ответную радость в его
глазах, но ее нет. Точнее, возможно, она выражается как-то иначе?
Она же должна выражаться? Я только что сказала ему, что Лэйс
жива!
— Хидрец, — выдает он, когда я
замолкаю.
— Что?
— Хидрец, — повторяет он. — Если все
так, как ты сказала, это хидрец. Полный.
— Я сказала, что Лэйс жива!
— Лучше бы она умерла! — Он осекается,
увидев мой взгляд, поспешно поднимается. — Вирна, я не это хотел
сказать. Прости, я сам не понимаю, что несу. Ты… просто ты
представляешь, что это значит — для тебя?
— Да! — Я складываю руки на груди. —
Да, я отлично представляю, что это значит. Все это время я не
представляла, что с ней случилось. Все это время я считала, что моя
сестра мертва, а сейчас я узнаю, что она жива. Больше того, она
может со мной связаться!
— И говорит тебе, что тебе нужно
остерегаться Дженны. А ты уже по уши в этом увязла. Ты на самом
дне, Вирна, ты понимаешь? Если Лэйс сбежала, ей было, от чего
бежать. Куда бежать тебе? А Митри и Тай? Что ты теперь будешь
делать?
Я обхватываю себя руками и смотрю ему в
глаза.