Сначала я его любила. Как прекрасен он был тогда!
Стоял, попирая широко расставленными ногами плодородную почву нашего рая: ладони на поясе, мускулистые руки тверды и узловаты, словно молодая смоковница. Блестящие волосы цвета воронова крыла ниспадали ему на плечи. Темные глаза манили.
Кисловатый, влекущий запах его тела сводил меня с ума. Адам кружил мне голову.
А я, наверное, ему.
Поначалу.
Когда же все изменилось? Казалось, ничто не предвещало. Но теперь я вспоминаю знаки, от которых отмахивалась, словно от ряби на поверхности пруда, пытаясь отогнать подальше, будто этого достаточно. Как же я была наивна! Как могла не догадаться, что волны вернутся обратно, усиленные стократно!
Ему в голову начали приходить «идеи».
Он наблюдал, как я направляю набухшую дождевую тучу в сторону колосящихся полей, чтобы их полить.
– Если мы прокопаем здесь траншею, то сможем управлять подземными водами, – сказал он. – Тогда не придется ждать дождя. Мы направим воду к пшеничным полям, подчиним ее своей воле. Я назову этот процесс «ирригация» – это будет хорошо!
– Ты слишком медленно рыхлишь землю, – проговорил он, когда я с мотыгой в руке рыхлила землю. – Мы привяжем кривую заостренную палку к упряжи быка, и он будет ее тащить. Я назову этот инструмент «плуг». – Он глубокомысленно кивнул. – И это будет хорошо.
– Мы будем вести счет нашему труду, – отметил он, глядя, как я выпалываю сорняки в саду. – Когда нас станет больше… А я чувствую, что нас станет больше! – подмигнул он. – Мы станем обменивать свою работу, излишки пищи и прочее на ценный предмет, обозначающий их стоимость. Я назову этот предмет «деньги»…
– И это будет хорошо?
– Лилит, не перебивай, когда я говорю. – Он беспокойно расхаживал по саду. – Нам понадобится учитывать деньги. Мы станем делать отметки на влажной глине, и эти отметки будут нести смысл. Если глину обжечь, этот смысл утвердится навеки, словно в камне.
– Вот так? – Я показала ему отметки, выцарапанные на реберной кости козла: календарь, где я отмечала прибывающую и убывающую луну и приливы и отливы собственной крови, за которыми следила.
– Нет, не так. Совсем не так, – нахмурился он. – Свои отметки я назову «письменность».
Он был вечно недоволен теми дарами, что у нас были. Ему хотелось большего. Поэтому он ставил опыты, скрещивая разные деревья нашего сада, чтобы получить новые плоды. Заметив, как размножаются те создания, что были отданы под нашу опеку, он принялся и за животных.
