Ночь стояла тягучая, как густой мёд, и только серебряный диск луны проливал свой холодный свет на вершины гор. Селение, прижавшееся к подножию скал, спало беспокойным сном. Слишком часто в последние недели люди видели во сне одно и то же: фиолетовый туман, что стелется над землёй, и силуэт гигантских крыльев, заслоняющих небо.
Юноша по имени Лян проснулся среди ночи. Его дыхание сбилось, а сердце билось в груди так, словно предчувствовало бурю. Он вышел на улицу – и увидел, что над долиной тянется странное облако. Оно не шевелилось от ветра, не рассеивалось, а только переливалось фиолетовым сиянием, будто само было живым.
И тогда земля дрогнула.
Из глубин горы донёсся гул – низкий, древний, будто сама планета заговорила. Луна словно откликнулась, её свет стал ярче, а тени вытянулись и слились воедино.
Из скалы выступил силуэт. Сначала – когти, длинные и блестящие, потом – плавные очертания тела, покрытого серебристой чешуёй, отражающей лунный свет. Его глаза вспыхнули – два холодных огня.
– Тайцзю… – прошептал Лян, не веря собственным глазам.
Дракон расправил крылья, и воздух завибрировал. Из его пасти вырвался клуб фиолетового тумана. Туман стекал вниз по склонам, мягко обволакивая селение. Но люди не задыхались – напротив, те, кто спал, перестали ворочаться и впервые за долгое время погрузились в глубокий мирный сон.
Только Лян видел в этом облаке другое – силу, которая могла и защитить, и уничтожить. И дракон, поднявший на него взгляд, как будто ожидал ответа.
Туман, расстилавшийся над селением, медленно дрожал, словно предчувствовал вторжение. Лян стоял на краю деревни и не сводил глаз с гиганта, расправившего крылья. Тайцзю молчал, но его взгляд был устремлён в небо – туда, где луна всё ярче горела в безмолвии.
Внезапно воздух прорезал треск, похожий на раскалывающееся стекло. На горизонте вспыхнула тонкая трещина, и мир содрогнулся. В трещине засиял холодный свет, и оттуда начали пробираться фигуры – тонкие, вытянутые, лишённые лиц. Их тела колыхались, словно были сотканы из дыма, но в их сердцевине мерцал тёмный огонь.
– Зазеркальники… – одними губами прошептал Лян, вспомнив древние сказания, в которые никто уже не верил.
Существа двигались бесшумно, но с каждым их шагом трава увядала, а земля темнела. Они тянулись к деревне, к людям, спящим в облаке лунного тумана.
Один из них протянул руку, пытаясь коснуться ребёнка, лежавшего у входа в дом. Но туман вспыхнул – и рука рассыпалась в пепел, будто натолкнулась на невидимую стену.
Тайцзю поднял голову.
Его глаза вспыхнули сильнее, и в тот же миг над селением сомкнулся купол света – полупрозрачный, серебристо-фиолетовый. Существа отшатнулись, но не отступили.
– Ты… защищаешь их, – прошептал Лян, впервые понимая, что древние легенды были правдой.
Дракон раскрыл пасть, и из неё вырвался новый поток фиолетового облака. Оно накрыло первую волну зазеркальников, и те завопили – не голосами, а хором трескающегося стекла. Их тела ломались и исчезали в вихре искр. Но вместе с их гибелью трещина в небе расширялась, выпуская всё больше и больше теней.
Лян почувствовал, как холод прокрался в его сердце.
Защитит ли один дракон весь мир, если сама трещина не перестанет расти?
Глава 3. Узел света и тумана
Селение дрожало от страха, хоть люди и спали под защитой фиолетового облака. Лян стоял на краю, сжимая кулаки, и не мог отвести взгляд от трещины в небе. Она росла. Она дышала, как живая рана.
Зазеркальники стекались к ней нескончаемым потоком, и каждый раз, когда один из них касался купола дракона, по воздуху прокатывался звон, словно били в невидимый колокол. Тайцзю зарычал – низко, протяжно, и звук этот вошёл прямо в сердце Ляна.
