Глава 1: Гром среди ясного неба (и немного серы)
Небо над портовым городом Кер-Ваном было гнусно-серым, под стать настроению его обитателей. Мелкий, нудный дождь висел в воздухе плотной взвесью, превращая и без того грязные булыжники мостовой в скользкое, чавкающее месиво. Пахло рыбой, гниющими водорослями и тем особым городским ароматом, в котором смешались дым очагов, нечистоты и несбывшиеся надежды.
Шмуэль Липкин, молодой человек с умными, но вечно встревоженными глазами за толстыми стеклами очков, спешил по узкой улочке, прижимая к груди увесистый том в потертом кожаном переплете. Он опаздывал на вечернюю лекцию в синагоге – не потому, что мешкал, а потому, что путь лежал через Рыбный ряд, где вечно толпился народ, а скользкие камни норовили выбить землю из-под ног. Шмуэль не отличался ни силой, ни ловкостью, и каждая такая пробежка была для него малым подвигом. Он думал о хитросплетениях толкований Раши и о том, удастся ли ему выпросить у реб Хаима комментарии к трактату «Бава Кама», когда мир взорвался.
Это не было похоже на обычный гром. Скорее, так мог бы треснуть сам небесный свод, если бы Господь решил пересмотреть условия договора с человечеством. Воздух загустел, налился озоном и чем-то еще – едким, вызывающим слезы запахом серы и паленой шерсти. С неба посыпалась не дождевая вода, а мелкая каменная крошка. Люди на улице замерли на долю секунды, а потом толпа взорвалась паникой.
Крики, визг, топот сотен ног по мокрой брусчатке. Шмуэль, отброшенный ударной волной к скользкой стене дома, выронил драгоценный том прямо в лужу. Очки съехали на нос. Он видел лишь расплывчатые силуэты мечущихся людей, опрокинутые лотки с рыбой, которая теперь барахталась в грязи вместе с незадачливыми торговцами. Где-то совсем рядом рухнуло здание – звук был таким, будто великан с хрустом раскусил сухарь.
Инстинкт самосохранения, обычно дремавший под слоями книжной пыли и талмудических споров, взревел. Шмуэль рванулся, пытаясь бежать против течения обезумевшей толпы, обратно, подальше от порта, откуда, судя по всему, и пришла беда. Но его тщедушное тело было лишь щепкой в этом бушующем потоке. Его толкали, пинали, чьи-то грязные сапоги едва не раздавили ему руку, когда он споткнулся.
«Шма, Исраэль…» – прошептал он, зажмурившись и ожидая неминуемого.
И тут чья-то железная хватка вцепилась ему в воротник рубахи и рывком выдернула из-под ног несущейся толпы. Шмуэль замотал головой, пытаясь проморгаться. Перед ним стоял старик. Очень старый, судя по пергаментной коже и спутанной седой бороде, но с глазами, горевшими неистовым синим огнем. Одет он был в нечто среднее между балахоном ученого и лохмотьями бродяги, перепачканное сажей и чем-то подозрительно зеленым. От старика несло озоном и той самой серой еще сильнее, чем от воздуха вокруг.
– Шляешься тут под ногами, книжный червь! – прорычал старик голосом, скрипучим, как несмазанная телега. – Мозги совсем в фолиантах оставил? Жить надоело?
– Я… я… спасибо, – пролепетал Шмуэль, пытаясь нашарить очки.
– «Спасибо» в карман не положишь, – буркнул старик, но хватку не разжал. Он огляделся по сторонам цепким взглядом хищной птицы. – Так, значит, все-таки рвануло… Мерзкие дилетанты! Предупреждал же гильдию – не лезьте к эфирным потокам без должной подготовки!
В этот момент со стороны порта донесся новый звук – низкий, вибрирующий гул, от которого волосы на затылке вставали дыбом. Небо над гаванью окрасилось в ядовито-зеленые и фиолетовые тона.
– Плохо, – констатировал старик. – Очень плохо. Кажется, кто-то пробил дыру не туда, куда собирался. Придется вмешаться, пока эти неучи не выпустили что-нибудь совсем неаппетитное. А ты… – он снова вперил в Шмуэля свои горящие глаза. – Держись за мной, если не хочешь стать закуской для какой-нибудь твари изнанки. И постарайся не путаться под ногами еще больше!
