– Дзын-нь!
Они шли вдоль слепых домов. Их было трое: двое
мальчишек-близнецов лет восьми и за спиной одного из них маленький
кулек. Кулек, из которого еще вчера на весь рынок разносился плач
голодного ребенка.
– Дызн-нь! Дзын-нь! – дребезжал сиротский колокольчик. –
Дзын-нь! Дзын-нь!
Вот уже второй день сироты ищут себе прибежище. Закон суров:
если житель города теряет дом, у него всего двое суток на то, чтобы
найти новую крышу над головой. Так в богатых домах появляются те,
кто готов работать за еду. Только за еду.
Я сидела у открытого окна и смотрела на них, понурых,
опустошенных и испуганных. Это последняя улица нашего городка. Если
и сегодня никто не пустит детей в дом, то вечером их вышвырнут за
пределы города.
Мой дом последний по этой улице. Мой дом последний.
– Дзын-нь! Дзын-нь! – Мальчик уже опустил голову.
Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… Помогите же им. Хоть
кто-нибудь!
– А ты что? – раздался скрипучий голос за моей спиной. – К окну
прилипла так, будто тебе не все равно.
Встав с лавки, я вытащила из подвесного шкафчика клейкую
маго-ленту и заклеила говорливому портрету рот.
– Дзын-нь!
Они прошли мимо моего дома и остановились у магической границы
города. Осиротевшие дети. Никому не нужные малыши.
«Они погибнут в лесу, – шептало сердце. – Там дикое зверье, там
нежить, нечисть. Там нет еды».
«Здесь, со мной, они погибнут еще быстрее», – возражал
разум.
Дети просто стояли у границы. У них есть еще несколько часов, а
потом все.
«Как ты будешь жить, если сейчас ничего не сделаешь?»
– Как я буду жить, если они умрут у меня на руках, – прошептала
я.
– М-м-м-м! – портрет пытался заговорить, но маго-лента
сдерживала и не такое.
– Да успокойся ты уже! – рявкнула я.
И вокруг меня полыхнуло пламя.
Это уже не пугает. Первые разы я кричала, звала на помощь.
Сейчас просто ждала: огонь не трогает ни меня, ни вещи. Только
живых существ, оказавшихся рядом со мной.
– Ну пожалуйста! Не нас, так хотя бы мелкую! Она-то вам что
сделала?! – пронзительный крик одного из мальчишек заставил меня
съежиться.
– Лиам, хватит, – оборвал его второй. – Хватит. Идем.
Закусив губу, я смотрела на детей слепыми от слез глазами. Мой
дом полностью магический, и я не могу не слышать то, что происходит
вокруг. Я не могу…
Я не знаю, как я оказалась на улице. Пламя гудело на границе
сознания, но больше не рвалось наружу.
– Сюда, – хрипло произнесла я.
Жаль, что после всего, что со мной произошло, меня же и
выставили виноватой. Я даже не смогу объяснить детям, какой монстр
их приютил: мои губы навсегда закрыла Длань Тишины.
– Вы…
– За мной, – коротко выдыхаю и слышу, как затихает мое
пламя.
Присматривается. Принюхивается. Выбирает: жертвы ли? Или так,
мимо проходящие…
– Вы нам не рады, – тот, кого назвали Лиамом, настороженно
покосился на меня.
– Тихо, – оборвал его мальчик, за чьей спиной тихонько хныкала
маленькая сестренка. – Мы, чай, не кошель с золотыми монетами.
Спасибо, госпожа. Отработаем по хозяйству.
Я кивнула. Хотя нужна мне их работа: магия слушается меня. Когда
не выходит из-под контроля. Когда не рвется сжигать живых…
Но я не виновата! Не я это с собой сделала!
Этот крик остается глубоко во мне.
– Если я в комнате – вы не входите. Если вы в комнате – я не
войду, – коротко произнесла я. – Буду готовить и оставлять на
плите. В сад утром и вечером не ходить. Днем – ваш. Яблоки, ягоды –
все можно есть.
– С вами что-то не так, – медленно произнес пока еще безымянный
мальчик.
– Да, – кивнула я.
И тут же ощутила, как губы начинают гореть огнем. Очень близко.
Очень. Опасно близко.
– Вы красивая, – Лиам улыбнулся, – рыжая, как лисичка.
– Ты видел лис? – Я не смогла не улыбнуться в ответ.
– А то, – хитро улыбнулся он и стащил с головы платок.
