Пролог.
— Элис, поторопись, — мужчина
неловко толкнул девушку с сумками к порталу. Она уперлась каблуками
в начищенный до блеска паркет, и звук скрежета по верахийскому лаку
заставил содрогнуться всю прислугу.
— Папа, к чему эта спешка? Я даже не
собралась, — недовольная брюнетка шлёпнула об пол самую тяжелую
сумку с таким остервенением, будто бы желала проломить дубовые
доски, к инфаркту старого камердинера. В руках она сжимала древко
метлы, что была ее верной спутницей во всех пакостях. Девушка
теребила отглаженное годами дерево, цеплялась за мелкие выщерблины
и расковыривала их, как многие делают это с заусенцами.
— Если бы ты не довела весь город до
белого каления, могли и подождать, — Тадеуш оглядел свою дочь с ног
до головы. Сперва взглянул с укором, но потом вспомнил, что
напоминать ведьме о нормах морали так же бессмысленно, как
прикрывать оголенные груди девиц из Квартала Наслаждений. Невольно
морщина между бровей стала углубляться. — Чем тебе не угодил
младший герцогский сын? Зачем надо было насылать на него икоту?
Теперь папаша носится по окрестностям и хочет твоей крови и
прилюдных извинений.
— Этот напыщенный индюк сам
напросился, — Элис с таким безразличием пожала плечами, словно
каждый день герцоги жаждят ее ливера. В ее показном равнодушии
сквозила обида. Она провалялась в поджатых губах, разглаженном
нервными пальцами подоле и аккуратной прядке у виска, что дочь
нарочито медленно заправляла за ухо. — Я предупреждала, чтобы он и
не смел приближаться ко мне. Но там изначально извилин недобор, вот
и приходиться из раза в раз напоминать ему, что ведьма — это не
портовая шлюха.
Мужчина закатил глаза к потолку. За
столько лет он мог бы уже разглядеть свой мозг, но ему казалось,
любимая наследница выжрала оный чайной ложечкой. Его дочь, самая
несравненная, добрая девочка, временами становилась демонически
злопамятной. И каждый раз это выражалось в очередном фокусе.
Старуха Кли не выносила одного ведьминского вида и два дня квакала.
Супруга сапожника, если честно, противная баба, посмела осуждать
увлечения книгами и поплатилась кудахтаньем. Сын мельника... Ах,
нет. Тут все хорошо, мальчишку Элис избавила от икоты. А
герцогского отпрыска — наградила ей.
Тадеуш и Леси Гордон были магами, а
дочь родилась ведьмой. Неплохой. Достаточно сильной и не глупой. И
это ее ведьминская сущность, словно в насмешку над магами, везде
ставила подножку. Неуживчивый нрав шёл в комплекте. И мужчина
действительно опасался за единственного ребёнка, поэтому и
отправлял ее подальше. Наберется опыта, займётся делом и, может,
прекратит творить глупости, на которые девица была жуть до чего
охоча.
— Папа... Ну, прекрати, — она
капризно сложила губки и хлопнула своими глазищами, которые явно
унаследовала от своей прабабки, а та была самым известным в семье
манипулятором. — Ну что тебе стоит?! Ну, снимешь ты с него икоту,
дашь отступных, и все уладится...
Если мужчина сомневался, то после
отступных понял, что совершает правильный поступок. Дитя не знает
цену деньгам, дитя заигралось и не хочет решать свои проблемы. Ведь
папочка рядом, он заплатит, прикроет, и она дальше продолжит
творить всякие глупости. Ну, уж нет... Так не пойдёт. Дочка любимая
допрыгалась.
— Элис, кончай ныть, бегом в портал,
— он ещё раз подтолкнул девушку к светящему полотну в форме двери.
— Отдай это своему нанимателю. Пересидишь в глуши пару месяцев, а
потом все забудется, и я вернусь за тобой. А сейчас быстрее, портал
не вечен.
— Отец, не поступай так со мной, —
она не просила, она была настолько ошарашена, что забыла нотки
нытья добавить в голос. — Мне не пятнадцать лет, даже не
восемнадцать…
