ЧАСТЬ I: ПРОБУЖДЕНИЕ
Глава 1: "Фильтры"
Глеб проснулся от настойчивого писка нейромонитора. Прибор, собранный из деталей списанных медицинских аппаратов и контрабандных китайских микросхем, сигнализировал о критическом падении уровня дофамина в крови. Ничего необычного – типичное утро типичного нейрохакера в типичной квартире на окраине Москвы 2035 года.
Он с трудом разлепил глаза. В единственное немытое окно пробивался тусклый свет зимнего утра, подсвечивая плавающие в воздухе частицы пыли. Идеальная метафора реальности – грязь, от которой правительство с таким усердием пытается защитить сограждан. Затекшими пальцами Глеб нащупал на прикроватной тумбочке инъектор и прижал холодное металлическое устройство к вене.
– Доброе утро, Глеб Анатольевич, – произнес прибор голосом, напоминающим одновременно заботливую медсестру и злобную домработницу. – Ваш индекс реальности – 96,3 процента. Рекомендуется коррекция.
– Отъебись, – хрипло ответил Глеб, хотя и знал, что инъектор не запрограммирован на восприятие ненормативной лексики. Формально, такой лексики в Новой России больше не существовало – её давным-давно отфильтровали из общественного сознания.
Тонкая игла вошла в вену, и через мгновение по телу разлилось приятное тепло. Глеб закрыл глаза, наслаждаясь первой дозой синтетического счастья. Смесь нейростимуляторов собственного изготовления – не для того, чтобы улететь от реальности, а как раз наоборот – чтобы видеть её такой, какая она есть.
Комната постепенно обретала чёткость. Обшарпанные стены с отслаивающимися обоями. Самодельный сервер в углу, мерцающий десятками индикаторов. Стопки книг – настоящих бумажных книг, контрабандная роскошь, доступная немногим. На старом мониторе крутился логотип загрузки системы – изображение разбитого глаза, который постепенно заполнялся цветом и "выздоравливал".
Снаружи послышался грохот мусорных контейнеров. Глеб подошёл к окну. Два бездомных в оборванной одежде дрались за что-то, похожее на остатки армейского пайка. Зрелище, которое 99,9% москвичей просто не могли увидеть – не потому, что бездомных не существовало, а потому что их восприятие было надёжно защищено системой "ПозитивЗрение". На месте этих несчастных большинство горожан видело живописных уличных музыкантов, развлекающих прохожих. Таково было решение алгоритма.
Глеб усмехнулся. Когда-то он сам писал код для этого алгоритма.
Его взгляд упал на небольшую потускневшую фотографию в простой рамке – единственное украшение в аскетичной комнате. Молодая женщина с карими глазами и короткой стрижкой улыбалась так, словно впереди её ждало что-то хорошее. Ирина. Шесть лет назад. За месяц до несчастного случая.
Воспоминание пришло внезапно, как удар под дых.
…Институт нейрокоррекции. Закрытое совещание. Крупные мониторы на стенах конференц-зала. Презентация с графиками успешности экспериментов.
– Тестовая группа А показывает стабильные результаты, – голос Глеба звучит увереннее, чем он чувствует себя на самом деле. – Фильтрация негативных визуальных стимулов достигает 87 процентов без заметного когнитивного диссонанса.
Анатолий Сергеевич Кормухин – тогда еще заместитель министра здравоохранения, а не глава новообразованного Министерства правды – довольно кивает.
– А что с группой Б? Там ведь ваша… – он заглядывает в планшет, – ваша супруга участвует, если не ошибаюсь?
– Да, Ирина в группе Б, – Глеб старается, чтобы голос звучал нейтрально. – Они тестируют расширенный протокол в условиях городской среды.
– Отлично, отлично, – Кормухин улыбается своей фирменной улыбкой политика. – Когда планируется следующий отчет?
– Через неделю. Но есть определенные риски, которые я хотел бы обсудить…
