ЧАСТЬ I: ПОСЛЕДНИЙ КОНТРАКТ
Глава 1: Терминал
Тишина. Абсолютная, кристальная тишина. А потом – боль.
Алекс Новак открыла глаза и тут же зажмурилась от резкого света медицинских ламп. Горло саднило, как будто она кричала несколько часов подряд. Возможно, так оно и было. Приступы всегда сопровождались криками – по крайней мере, так говорил Док Самир.
– С возвращением, – прозвучал знакомый голос где-то справа.
Док Самир. Алекс медленно повернула голову в его сторону, стараясь игнорировать пульсирующую боль в висках.
– Сколько на этот раз? – спросила она, не узнавая собственный голос.
Самир помедлил, и в этом коротком молчании Алекс услышала больше, чем в любом возможном ответе.
– Почти шесть часов.
Шесть часов. Предыдущий приступ длился четыре. А до этого – два с половиной. Прогрессия была очевидна даже без медицинского образования.
– Дай угадаю, – Алекс попыталась приподняться на локтях, но Самир мягко удержал ее за плечо. – Новости не радужные?
Самир отошел к диагностической панели, нервно постукивая пальцами по сенсорному экрану. В свои пятьдесят четыре он выглядел на все семьдесят – седые волосы, глубокие морщины, усталые глаза человека, видевшего слишком много смертей. Как бывший военный врач, он относился к смерти как к неизбежному попутчику, но никогда не привыкал к ней.
– Помнишь, я говорил, что нейродегенерация может ускориться после твоего последнего транзита?
Алекс кивнула, чувствуя, как холодок пробежал по спине, несмотря на согревающее поле медицинской капсулы.
– Так и произошло, – Самир развернул голографический дисплей так, чтобы она могла видеть результаты сканирования. – Смотри. Красным отмечены области мозга с необратимыми повреждениями. Три месяца назад пораженная область составляла семнадцать процентов. Сейчас – двадцать восемь.
– Сколько? – просто спросила Алекс.
Самир заколебался, и это был плохой знак. Док никогда не лгал ей, но иногда щадил правду, смягчая острые углы. Сейчас, судя по его лицу, углы были остры как бритва.
– Три-четыре месяца. Может, немного больше при абсолютном покое и интенсивной терапии.
Алекс закрыла глаза. Три-четыре месяца. Она всегда знала, что умрет раньше своих сверстников – работа космического курьера не предполагала долголетия. Тридцать четыре года для профессионала ее уровня – уже достижение. Большинство курьеров редко пересекали рубеж тридцатилетия.
– Не делай такое лицо, Самир. Я всегда была скорее мертва, чем жива.
– Это не смешно, Алекс.
– А я и не смеюсь, – она медленно села, игнорируя протесты тела. – Я курьер класса «Омега». Тридцать восемь совершенных транзитов. Тридцать восемь раз я теряла годы жизни. Я должна была превратиться в мумию еще пять лет назад. То, что я все еще здесь – уже статистическая аномалия.
Самир сжал губы в тонкую линию.
– Твое генетическое отклонение дало тебе преимущество перед другими курьерами, но даже оно не может защищать вечно. Особенно при комбинации с эффектом транзитов.
Алекс усмехнулась, ощущая знакомое онемение в кончиках пальцев – остаточное явление после приступа.
– Ирония, да? Редкое генетическое заболевание, которое должно было убить меня в детстве, позволило мне пережить больше транзитов, чем любому другому курьеру. А теперь убивает меня в компании с побочными эффектами этих самых транзитов.
Она посмотрела на свое запястье, где под тонкой бледной кожей мерцал имплантированный «счетчик жизни» – микроустройство, показывающее примерное количество оставшихся дней. Цифры угрожающе мигали красным: 112. Сто двенадцать дней. Корпоративная технология была безжалостно точна.
– Боюсь, что даже эта оценка оптимистична, – тихо сказал Самир, проследив за ее взглядом. – Счетчик не учитывает твое генетическое состояние, только чистый эффект транзитов.
