Пролог
Лэйра старательно вывела
предпоследнюю букву. А на последней грифельная палочка съехала в
сторону, обломав заточенный кончик. Мерзкий Вепракс нарочно её
толкнул! Чёрная полоса перечеркнула чуть ли не треть её трудов.
Пакс, предвидя эту смешную катастрофу, давно подключился к её
глазам. А заодно активизировал код доступа к её нервной системе:
девчонка пока не умела владеть своими чувствами. Не всегда
удерживала свой особый дар: могла вспылить и выдать себя, нанеся
спонтанный удар по мозгам обидчика. И тогда всё. Тогда взрослые
мигом заподозрят в ней гадину – так после конца света стали
называть щупов, что свободно залазят в мозги простых людей. А у
гадин одна судьба: на костёр.
Лэйра ещё пялилась на учинённое
безобразие, а в её голове уже набирал жару гнев. Медленно распухало
то самое ледяное яркое облачко, которое она могла почти увидеть. Не
глазами, понятно – внутренним взором. Пакс тоже его видел на сетке,
что постоянно висела перед его внутренним взором. Это облако
распухало, поглощая то, что его собственный дар обзывал «объект
Лэйра». Ещё немного, и взрыв набравшей силу злобы разнесёт мозги
поганца Вепракса. Пакс почувствовал, как горделивый шёпот говнюка
обжег ухо Лэйры, ещё больше подогрев злость гадины:
– Сегодня отец пойдёт просить тебя
для меня. Семь лет до свадьбы пролетят быстро.
Лэйра ощущала, что до запретного
взрыва остались считанные мгновенья, и паниковала. Она уже не в
состоянии затушить его самостоятельно. Пакс вздохнул и вторгся в
голову подружки. Облако моментально сдулось, а Лэйра потеряла к
Вепраксу всякий интерес. И на этот раз удалось избежать
разоблачения – удручённо подумал Пакс. И ужесточил контроль над
смертельно опасной и всё-таки такой беззащитной дурочкой.
С тех пор, как прорезался её дар, он
всем своим нутром ощутил потребность в защите девчонки. Иной раз и
сам злился, что собственный дар прицепился к двум малолетним
сестричкам-щупам, как клещ. Но бороться с ним было бессмысленно:
дар манипулятора сильней человека, который им обладает. Это он
носит в себе человеческую душу манипулятора, а не наоборот.
Хлопотно до ужаса, но Пакс уже привык к своему положению
заложника.
Он приказал манипулятору прощупать
грязную душонку Вепракса. Понял, что мерзавец не угомонится. Говнюк
– ровесник Пакса – в свои одиннадцать лет стал законченной падалью.
Руки чесались, прикончить ублюдка, да нельзя. Им с Лэйрой нужно
подрасти, прежде чем они смоются из дома и найдут себе укромный
уголок. А двух шатающихся детей – трёх вместе с сопливой
шмакодявкой Лэти – любой взрослый немедля схватит. И отволочёт к
каштартану своей провинции. Дети в их землях не могут быть
бесхозными бродяжками. Слишком дорого даётся матерям их рождение,
чтоб так-то разбрасываться главным достоянием людей: подрастающими
потомками.
Манипулятор в голове не стал
дожидаться очередной гнусности Вепракса, что так и просилась
наружу. Он переключился на объект «учитель» и поднажал на него –
Пакс не стал спорить с собственной башкой. Младший жрец, что учил
их письму и счёту, был добряком. И слегка лопух, что в их
приграничных воинственных районах сразу бросается в глаза. Но
сейчас Вепракс взвыл кабанчиком, за которым гоняются с кухонным
тесаком. Даже в этом он самая мерзкая слякоть – злорадно подумал
Пакс – и грязный врун. Из пальцев учителя ухо вылазит слегка
розовым – не то, что у скорого на расправу папаши Вепракса. Там уж
такая плюшка напомаженная получается: красная, пухлая – сплошное
загляденье.
– Ой-ёй-ёй! – противно визжал
Вепракс, будто припечатанный раскалённым клеймом. – Пустите! Больше
не буду!
– Поди прочь, – молвил учитель и
брезгливо разжал пальцы.
Пакс краем глаза любовался, как
женишок приплясывал на цыпочках, а затем плюхнулся на колени.
Манипулятор не позволил слюнтяю встать на ноги – погнал его на
карачках к двери. Он не видел стоящей причины для подобного
бесполезного воздействия на мозг говнюка, но мешать своему носителю
не стал. Они редко спорили по пустякам: манипулятор понимал, что
человек – это человек, и ничего уж тут не попишешь.
