Бывший муж — это чума, истребляющая города, угли под босыми
ногами, нож между ребер, что мешает нормально дышать.
Если вам в вашей жизни повезло не видеться с этим персонажем
вообще — боже, как я вам сейчас завидую…
Лично я в данную минуту своей жизни в срочном порядке нуждаюсь в
пересадке донорского везения — с моим совершенно невозможно жить.
Ума не приложу, как наглухо невезучих людей вроде меня еще не
признают инвалидами. Потому что… Ну нет, это совершенно не понятно,
как я с этим вот умудряюсь еще выживать!
Сами представьте: единственное — и ужасно перспективное, вкусное
место работы, что мне обломилось за последние восемь лет, с
корпоративными бонусами и отличной зарплатой — я вынуждена делить с
бывшим мужем, бросившим меня восемь лет назад… Оценили уровень
везения? О, погодите. Вы еще не все знаете.
Я вижу его прямо сейчас. Вот в эту самую секунду, когда пытаюсь
пересечь широкую офисную парковку, чтобы успеть зафиксировать
магнитным пропуском свое явление в офис без опозданий. Вижу, и мне
отчаянно хочется развернуться и побежать прочь. Куда угодно, лишь
бы подальше от этого мудака, чтобы не дышать тем же воздухом, что
дышит он.
Только — нельзя, нельзя! Эта работа — то, что вытянет меня со
дна и сможет дать шанс в борьбе за мою Маруську. И я не позволю
никому себя с неё выжить. Тем более — моему бывшему мужу.
Яр стоит на краю этой самой парковки, недалеко от стеклянных
дверей офисного центра. Он совсем недавно — буквально с начала
недели — переселился на эту парковку, до этого, как и полагается
всякой высоко забравшейся по карьерной лестнице сволочи — Ярослав
Ветров и его “авто-гардероб” с лексусом в роли любимого фаворита
обитали на подземной парковке руководящего персонала. На месте,
оплаченном фирмой, и все такое.
Но с некоторых пор Ярослав Олегович изволит на парковке “для
лимиты и шестерок” караулить меня. Я из-за этого даже начала
приходить на работу впритык, но он все равно снова ждет меня на
одном и том же месте. И в одной и той же позе.
День ото дня на его физиономии усугубляется только выражение
драматичной мрачности, все остальное — не меняется.
Руки скрещены на груди, костюмчик — отутюженный, “только из
химчистки”. Широкоплечий, высоченный — гад, которого так сложно не
заметить. От недовольно поджатых губ и прищуренных ярких глаз
трепещут пробегающие мимо сотрудницы младшего и среднего звена.
Даже те, что не работают в нашей фирме. Ну, конечно, у Ярослава
Ветрова же вместо бейджика с должностью — выражение лица «директор
по юридическим вопросам»…
Плевать!
Лично мне на него — плевать. Трепещать перед ним я не собираюсь,
даже если он вдруг окажется свидетелем совершенного мной убийства,
и только от него будет зависеть — останусь ли я на свободе или
нет.
Хотя…
Если такие вопросы будут зависеть от Ветрова — то сидеть мне
долго и не очень счастливо. Какое счастье, что я — законопослушная!
И не дам ему ни малейшего повода!
Я смотрю мимо, и прохожу тоже — не обращая на Ветрова ни унции
моего внимания. Даже утренний придурок в метро, что пытался ко мне
поприжиматься, и тот стоил дороже, чем этот конкретный ублюдок.
— Вика! — требовательный голос Ветрова догоняет меня уже через
три шага, как я пролетаю мимо бывшего мужа. — Вика, подожди!
Да-да, бегу и спотыкаюсь, мой фюрер.
— Как ты умудряешься так летать на таких каблуках? — Ветров,
чуть запыхавшийся — я ставлю этому достижению зеленую галочку
«выполнено» — пристраивается сбоку и пытается выглядеть
безмятежным. Вот только зря он пытается. Я еще не страдаю маразмом
и не забыла…
Ничего не забыла...
Если честно, когда я думаю о том, что он собирался провернуть за
моей спиной — мне в это даже поверить сложно.
