— Светка-а-а…
— Изыди.
— Свет, ну, Свет!
Когда ты легла спать в четыре утра, потому что редачила фотки
для долбаного блога, который походу останется сейчас единственным
средством заработка, чей-то восторженный писк над самым ухом в
половине девятого — это почти то же самое, что звук свежевключенной
дрели.
Но Ленка так настойчиво верещит, что мне приходится соскрести
себя с кровати.
Ненавижу.
Ненавижу мудаков на понтовых тачках.
Ненавижу ванильных клуш, что испытывают оргазм от блеска
серебряных боков крутого мерседеса.
Ненавижу…
Да весь мир я сейчас ненавижу.
Потому что в моей крови слишком мало кофеина.
— Ну и? — кисло смотрю на парковку и отчаянно мечтаю развидеть
все, что я на ней сейчас наблюдаю. Я знаю этот мерс. Со вчерашнего
дня познакомились. Там, кажется, даже царапина на бампере есть
после того, как я с размаху хлестнула по нему сумкой.
— Ну ты что, не видишь, какой крутой?
— Кто крутой? — мрачно спрашиваю. — Мерина вижу выпендрежного.
Где крутизна? Можно подумать, ты в жизни мерседесов не видела.
— Света, ты такая… Такая…
— Крутая, что у тебя эпитеты заканчиваются?
— Невыносимая, пипец! — Ленка категорично встряхивает
головой.
Смотрю на неё снисходительно. Потом решаю все-таки пожалеть
бедняжку. Мягко спрашиваю.
— У тебя маркер есть?
— Тебе нафига?
— Не мне. Тебе, — сую ей под нос свой гипс, — вот тебе книга
жалоб и предложений. Оставляй тут свое бесценное мнение, которое,
конечно, для меня очень важно.
— Врешь ты все, — пасмурно роняет Ленка, но от идеи испоганить
чистый гипс своим бесценным мнением не отказывается — отходит от
окна искать маркер, — ты ведь это чтобы поржать мутишь.
— Как ты можешь меня в этом подозревать? Разумеется это только
для моего роста над собой как личности, — Говорю, а сама смотрю
вниз, на парковку, не отрывая взгляд. Там именно в эту секунду
открылась дверца “мерина” и из него на свет божий вылез его
хозяин.
— Ну и чего тебе надо, дядя? — спрашиваю беззвучно у оконного
стекла.
Ладно, вчера отвез, понятно, совесть мучила. А сегодня чего
надо?
Всерьез, что ли, меня воспринял, когда про ментов прикалывалась.
Ну… Может, конечно.
А “дядя” тем временем вынимает из машины подставку с двумя
картонными стаканами, огибает мерина своего, встает аккурат
напротив моего окна и голову задирает.
Между нами четыре этажа, а меня все равно его взгляд насквозь
простреливает.
Он поднимает стаканы повыше и салютует ими мне.
Привет, привет, а мы тебя не ждали. И не собирались вроде
никуда.
С другой стороны, он пришел вместе с кофе. А кофе я всегда рада,
он всегда прекрасен. Оставить оба стакана на расправу сбившему меня
мудаку? Нет уж, обойдется!
— Поможешь мне одеться? — спрашиваю у Ленки, отворачиваясь от
окна.
Самое главное, не спалиться, что это ко мне приехали.
— Давно не виделись, — приветствую я своего сегодняшнего
кофейного дилера, — когда вы там в общагу меня привезли, Александр
Эдуардович? В половине первого? И вот восьми часов не прошло, вы
снова тут. Поставщик виагры прокатил сегодня? Ваша супруга
вынуждена рыдать в подушку без вашего внимания?
Смотрит на меня так, что у меня внутри начинают радостно прыгать
бесы. Они очень рады, что первосортный сарказм не пропал впустую.
Этот тип снова хочет меня придушить. А в этом, между прочим, смысл
моего существования. Всяких властных мудаков доводить до ручки.
— Будешь пить, — хрипло спрашивает он, покачивая в ладони
картонный стакан, — или языком чесать?
— И то, и другое буду, — улыбаюсь, отжимая кофе, — впрочем, за
второй стакан могу выписать вам помилование и помолчу минуты три.
Пока пью.
Думала — согласится вот так вот “заткнуть мне рот”. Почему нет,
если я так его бешу, что вчера он даже хватал меня за шею. Я ведь
вижу, что садиста своего внутреннего он на крепкой цепи держит.
Срываться себе не позволяет. Но у меня ведь талант, я уже говорила.
Недаром Ленка с истинным удовольствием начертала на бинтах моего
гипса “fucking bitch”. Разве может этот Александр Эдуардович
упустить свою выгоду и отказаться от предложенной мною сделки?
