— Ты дождешься меня? — спросила я.
Протянула руку для поцелуя. Хорошо, что пальцы не дрожат.
Рик склонился над моей рукой, почти как взрослый. Выпрямляясь,
обжег взглядом синих глаз. Почему я каждый раз улыбаюсь, словно
дурочка, когда он так смотрит?
— Обязательно. Я буду писать каждый день.
Мама едва заметно покачала головой. Вернемся домой, и она снова
начнет отчитывать: «Не морочь мальчишке голову, он тебе не нужен!»
Ох, да о чем я! Это она вернется домой, а у меня впереди две недели
морем.
Я растянула непослушные губы в кокетливой улыбке.
— Это ты сейчас так говоришь. А потом вырастешь и забудешь.
Шесть лет! Шесть лет вдали от дома! Нет, я не буду плакать,
бесполезно. Отец опять скажет что-нибудь вроде «не реви, Цветик, ты
же Эйдо», мама снова начнет рассказывать, что до сих пор
переписывается с подругами из пансиона, про блестящее образование:
Бенрид — центр наук и искусств. Что тоже грустила поначалу, но
потом все прошло.
— Я буду ждать, — сказал Рик, и что-то такое промелькнуло в его
голосе, от чего мои щеки налились жаром. Я выдернула руку, которую
он до сих пор не выпустил из своих пальцев — горячих и сильных.
Забудет. Как уже забыл, что в детстве обзывал меня малявкой. И
как сунул лягушку в корзину с земляникой, а потом хохотал, когда
она выпрыгнула мне в лицо. А я-то все помню, так что пусть теперь
смотрит и вздыхает.
О чем я? Не станет он на меня смотреть — просто потому, что я
буду далеко. А писать каждый день… через море? Его родителям быстро
надоест выбрасывать деньги. Да, лорд Бенедикт Мортейн богат и щедр,
но…
Я не хочу никуда уезжать!
— Хватит, дети, — вмешался отец. — Никто не будет задерживать
корабль ради вас.
Он распахнул объятья, и я бросилась в них, ткнулась носом в
грудь, вдохнула такой знакомый запах — табака, кожи и лошадей.
— Выше нос, Цветик, — улыбнулся он, отстраняясь. — Шесть лет
пролетят быстро. Вернешься совсем взрослой и настоящей
красавицей.
— Роза и сейчас… — Рик вспыхнул и осекся, смешавшись. Отступил,
неотрывно на меня глядя, словно хотел насмотреться на все эти годы
вперед.
Мама порывисто обняла меня, пряча блестящие от слез глаза, и я
прижалась к ней. Надо же, я уже почти догнала ее, а когда приеду,
наверное, вовсе перерасту.
Мамин дар пах акацией. Как же я буду теперь без нее? Ну да, я
уже не маленькая, и мне не нужно читать сказки и вытирать слезы.
Нет, и сейчас не нужно! Я прокусила губу.
— Все хорошо, Цветик. — Она погладила меня по голове. — Ты
быстро привыкнешь. Погоди, еще возвращаться не захочешь, скажешь,
что дома скучно, а там настоящая жизнь.
Какая она, настоящая жизнь? Здесь у меня была настоящая жизнь.
Можно взобраться на старый дуб, с верхушки которого видны холмы на
границе наших земель. Можно скакать по полям наперегонки с Риком
или на спор сигануть в море со скалы. Можно сидеть на дне оврага и
наблюдать, как на большом плоском камне греется семья ужей. А там,
за морем?
— Учеба, подруги, балы, кавалеры, — улыбнулась мама, словно
прочитав мои мысли.
Рик на миг изменился в лице. Можно подумать, он тут не будет ни
на кого засматриваться! Он ведь станет совсем взрослым через шесть
лет.
— Иди, — легонько подтолкнула меня мама. — Корабль в самом деле
не будет ждать. Я люблю тебя, доченька.
Я не удержалась, все-таки всхлипнула. Хорошо, что братья не
приехали, а то бы точно разревелась, если бы прощалась еще и с
ними.
— Пойдемте, миледи. — Николас, старый слуга, вырастивший еще
моего отца, кивнул людям, и те потащили на борт сундук с моими
вещами.
— Да, — прошептала я. Вздернула подбородок: я не буду
плакать!
Очень хотелось оглянуться, но я не стала: дурная примета. Я ведь
увижу их снова, правда, увижу?
Шесть лет спустя
