Глава первая
Тишину субботнего утра нарушало лишь мерное потрескивание страниц. Дарья с наслаждением вдыхала знакомый запах старых книг, пыли и воска для дерева. Солнечный луч, пробивавшийся сквозь строгие жалюзи, золотил корешок томика Бродского, который она аккуратно втискивала на идеально ровную полку. Ее мир был здесь: в упорядоченности алфавита, в ясности пронумерованных архивных коробок, в предсказуемом ходе времени, отмеряемом тиканьем напольных часов. Ей нравилась эта предсказуемость. Она была противовесом хаотичной, яркой энергии Маши.
Вспоминая вчерашнюю вечеринку, Дарья с легкой улыбкой провела пальцем по корешку книги, стирая невидимую пылинку. Шум, громкая музыка, десятки незнакомых лиц – все это было не для нее. Она пришла только ради Маши. Ради того, чтобы увидеть, как та блистает в центре внимания, как заправляет всем этим безумием с легкостью дирижера. Они обнялись на прощание у двери, и Маша, пахнущая дорогими духами и шампанским, прошептала ей на ухо: «Спасибо, что пришла, родная. Ты моя тихая гавань».
Дарья мысленно вернулась к тому моменту, к прощальному взгляду в прихожей. Ее фотографическая память, как кинопленка, прокручивала кадр за кадром: разбросанные пальто на вешалке, смешная статуэтка слона на тумбе, которую Маша привезла из Таиланда, алые лепестки роз, упавшие из вазы на полированный паркет. И царапина. Длинная, свежая царапина на дверном косяке, которой не было, когда Дарья пришла. Она тогда на секунду задержала на ней взгляд, мозг автоматически зафиксировал информацию, но не придал значения. Возможно, кто-то из гостей зацепил сумкой. Мысли прервал настойчивый телефонный звонок. Дарья нахмурилась. Незнакомый номер. Она редко брала такие, но рука сама потянулась к аппарату.
– Алло? – ее голос прозвучал тихо в просторной, залитой утренним светом комнате.
– Доброе утро. Это майор Соболев из городского следственного управления. С кем я разговариваю?
Голос был низким, профессионально-ровным, но сквозь эту ровность пробивалась усталость, будто он не спал уже несколько суток. Холодная волна пробежала по спине. Полиция. Почему полиция?
– Дарья… Дарья Орлова. Чем могу помочь?
Пауза на другом конце провода была густой, тяжелой, полной невысказанного.
– Вы знакомы с Марией Ветровой?
Сердце Дарьи сделало болезненный кувырок, замерло, а потом забилось с бешеной скоростью.
– Конечно, знаю. Она моя… – голос дрогнул, – лучшая подруга. Что случилось? С ней что-то не так?
Еще одна пауза, самая страшная из возможных.
– Мне тяжело вам это говорить, но я обязан. Вчера вечером, а точнее, сегодня под утро, г-жа Ветрова была обнаружена без признаков жизни в своей квартире. В настоящее время мы рассматриваем версию о насильственной смерти. Ведутся следственные действия.
Мир не рухнул. Он замер. Звуки пропали. Солнечный луч, пылинки в воздухе, корешки книг, все превратилось в статичную, безжизненную картинку. Дарья неподвижно стояла посреди комнаты, сжимая телефон в онемевших пальцах. В ушах звенело.
– Нет, – выдохнула она, и это было не отрицание, а констатация невозможности произошедшего. – Этого не может быть. Я видела ее вчера, она была жива. Она…
И тут ее мозг, ее проклятый и благословенный дар, выдал ей тот самый кадр. Прихожая. Прощальное объятие. И эта дурацкая, никому не нужная царапина на косяке. Слишком свежая. Слишком глубокая. Слишком… зловещая.
– Это ошибка, – ее собственный голос прозвучал откуда-то издалека, плоским и чужим. – Этого не может быть.
– Понимаю ваш шок, Дарья Олеговна, – голос майора вернул ее в реальность, холодную и острую, как лезвие. – Мне потребуется ваша помощь. Нам нужно встретиться и задать несколько вопросов. Вы были одним из последних, кто видел Марию Викторовну живой.
