Феникс в моем представлении — это такая птица с огненными
крыльями, а не двухметровый мужик с размахом плеч как крылья у
орла, который медленно и неотвратимо наступал на меня, как инфаркт
на заядлого курильщика. Ему инфаркт не грозил точно, поскольку с
физической формой у него все было более чем окей. Про размах плеч я
уже говорила? Так вот, помимо плеч в наличии были крепкие руки с
литыми мышцами, широкая грудь и пресс, которому обзавидовались бы
современные голливудские звезды под лозунгом «за здоровый образ
жизни», посещающие качалку три раза в день. Еще и горячий, как
вулкан!
Когда он остановился в нескольких сантиметрах от меня, я всей
кожей ощутила жар его тела, из-за чего чуть не задымилась сама.
Буквально. Кожу словно опалило огнем, а все волоски встали дыбом,
готовые исполнять роли проводников в мир чувственных
удовольствий.
— Разденетесь сами, ларэй[1]? — скользнув по мне взглядом,
поинтересовался он. — Или вам помочь?
Голос у него тоже был глубокий, низкий и гулкий, рождающийся,
как пламя в эпицентре вулкана. Я даже не представляла, каким он
может быть, когда этот тип в ярости — хотя как певица обладала
недюжинными знаниями об октавах, тонах и прочих сопутствующих
музыкальностях.
— Справлюсь, — стараясь не выдать голосом ни толики нахлынувших
на меня чувств ответила я.
Тот факт, что я сама на это подписалась, дела совершенно не
менял. В конце концов, кому какая разница, что мне нужно спасти
сестру, а он — единственный, кто способен это сделать? Ну то есть
не он, а его сила, сила Феникса, способная вытащить мою Веру,
сделать то, на что не способны врачи нашего мира. Сила, полную мощь
которой он сможет обрести только с моей помощью, а точнее — после
того, как проведет со мной ночь.
Сказать, что я была не в восторге от открывающихся мне
перспектив — значит, ничего не сказать, но я точно знала, что Вера
бы сделала для меня все. И даже больше. А значит… значит, просто
нужно это сделать, а после вернуться в свой мир и жить, как
обычно.
Потянулась привычным жестом к замку на платье и мысленно
выругалась. Потому что на платье не было замка, точнее, его не было
на этом платье. Взамен был предусмотрен корсет с кучей клепочек,
застежек и, разумеется, тех самых шнуров, которые можно
использовать как удавки в лихом шпионском боевике.
— Значит, помочь, — усмехнулся мужчина, заметив, а если быть
точной, впитав мой кислый вид в глубину темно-синих, как летняя
ночь, глаз. Одним движением развернул меня спиной к себе и с такой
легкостью принялся избавлять от досадного недоразумения, коим
именовали местные женские наряды, как будто только и делал, что им
занимался.
Впрочем, не исключено. Я видела, как на императора смотрели
придворные дамы, и как они смотрели на меня (правильный ответ — как
будто хотели придушить той самой шнуровкой), и вот теперь… теперь
его пальцы легко расправляются с застежками на моем платье. Миг — и
оно с шуршанием падает к моим ногам, а прикосновение к спине, когда
он берется за шнуровку, заставляет меня всю покрыться
мурашками.
Их (этих мурашек) здесь быть не должно, но они есть, я это не
просто знаю, я их вижу. Закатное солнце, лениво втекающее уставшими
лучами в арочное пространство окна, подсвечивает мою белую кожу,
которая сейчас напоминает упаковку для особо хрупких грузов: вся в
мелкую пупырышку, невыносимо чувствительная к прикосновениям.
У него пальцы как у пианиста — почему-то именно это сравнение
сейчас приходит мне в голову. Длинные, сильные, каждое их касание
обжигает, и я могу только представить, что будет, когда он
дотронется до меня по-настоящему. Надеюсь, я не превращусь в
горстку пепла… Хотя обещали, что не превращусь. Ему — сила, мне —
спасение Веры и возвращение домой. Полный соцпакет, короче.
