Воскресенье началось с крика:
– Ма-ам! Ты не видела мои носки?
– Господи! – Людмила открыла глаза и
слепо уставилась в потолок, который давно надо было бы побелить, но
времени на ремонт не было ни у кого. Ни у самой Люды, которая
работала восемь дней в неделю и даже брала работу на дом, ни у
мужа, который был занят тем, что последние пятнадцать лет их
совместной жизни пытался определить, кто главный нарушитель
спокойствия на планете: Америка или всё-таки Америка. Старший сын…
старшему сыну недавно исполнилось четырнадцать, но он до сих пор не
знал, на какой полке в шкафу лежат его носки.
– Ма-ам! Ну, ты спишь, что ли?
С потолка Люда перевела свой взгляд
на горящие компьютерной зеленью электронные часы. Пять часов и
двадцать семь минут утра воскресенья. Конечно, она не спит. С чего
бы вдруг?
– Серик, заткнись, скотина!!! –
раздалось из комнаты девочек, и в тот же момент на кровать, яростно
виляя хвостом, вскочил Тяпа, всем своим видом говоря: «Хозяйка, раз
уж ты всё равно проснулась, то, может, погуляем? Или хотя бы
пожрём?»
Справа, что-то довольно всхрапнув,
перевернулся на другой бок Славка, и Людмила посмотрела на него с
чувством, в котором странным образом была смешана зависть и
ненависть.
– Мама! Мне ж ещё за Женькой надо
забежать. Её мама одну из дома так рано не выпускает.
– Когда я уже подохну? – риторически
простонала Людмила и спустила босые ноги с кровати.
– До десяти не буди, – не открывая
глаз, попросил муж и немедленно захрапел, не видя, с каким зверским
выражением на лице любимая жена показала средний палец его блаженно
улыбающейся во сне роже.
– Ну, ма…
– Да иду я, зараза! Тяпа, отвали,
Христа ради… – и ласково, медленно зверея от извечного
недосыпа:
– Серёжка, паразит ты такой, сколько
тебе лет?
Серёжка стоял у шкафа, и его
белобрысая макушка растерянно маячила над распахнутой зеркальной
дверцей. Стоял и пялился в выдвинутый из гардероба ящик с видом
задумчивым и отчасти даже несчастным.
– В чём проблема-то? – Люда хлопнула
сына по попе, предлагая уступить место профессионалу, и в считанные
минуты выудила из шкафа мальчишек серую трикотажную пару с чёрной
надписью Sport.
– Ага, – Серёжка радостно кивнул,
выхватил из материнских рук носки, недоумевая, как она их всегда
так легко находит. Прячутся они от него, что ли? А затем,
попеременно прыгая на правой и левой ноге, одеваясь, без зазрения
совести пробормотал:
– Слушай, раз уж ты всё равно не
спишь...
– Я приготовлю.
Люда снова помянула Господа всуе, на
этот раз мысленно, и направилась в кухню, задавая себе один вопрос:
«Как так получилось, Боже? Ведь я была когда-то счастливой, я же
мужа любила так, что болело за грудиной, я же была живой и
подвижной… Что же со мной приключилось? Неужели старость начинается
в сорок два, Господи? Мне уже надо начинать считать себя
старухой?»
– И на Женьку бутик тоже, мамунь,
пожалуйста. У Женьки мама по воскресеньям отдыхает.
– Счастливая Женькина мама, –
хмыкнула Людмила и первым делом взялась за свою турку, а потом,
пока гейзер тихонечко закипал над маленьким синим пламенем, достала
из холодильника холодную курицу для Женьки – всем известно, что
пассия сына из мяса ест только птицу – и сушёную говядину сыну.
Как только за старшеньким
захлопнулась дверь, из комнаты девочек послышались до боли знакомые
звуки компьютерной игры. «Что ж вам не спится-то? – с тоскою
подумала Люда. – По будням не добудиться, а как выходной, так вы в
пять утра на ногах, черти!»
– Сашка, выключи комп, – открыв
дверь и даже не заглядывая внутрь.
– Ну, ма-ам…
– Выключи, а то папу разбужу.
– Не надо папу! – в комнате почти
немедленно погас свет монитора. – Я с планшетом поиграю.
«И как я в моём детстве от тоски не
сдохла без компов и планшетов? – привычно подумала Людмила и
торопливо мысленно же поплевала через левое плечо. – Тьфу-тьфу! Я
уже как баба Валя, чуть что: не та нонче мОлодежь пошла, ой, не та…
Вот в моё время-то, и бабы были красимши, и мужики сильнейши… А
может, оно и правда? Может, чушь это всё про эволюцию? Явно же
деградируем? Господи!!! Старею, старею!!»
