Кухарка зажимала руками уши и время от времени зажмуривалась. Крик за стенкой, то нарастающий, то переходящий в протяжный, отчаянный стон, смолкал только на несколько минут. А потом начинался с удвоенной силой.
Никогда не буду рожать. Господи, дай сил бедной девушке…
Роженица пришла сама, ночью. Единственный доктор в маленьком городишке на окраине графства был занят, делая кровопускание дочери городского главы. Бедняжка страдала мигренями с восьми лет, с того момента, как узнала о предстоящей помолвке со своим кузеном.
И в чём-то я её понимаю. Мальчишка жутко неприятный.
– Марта! – голос начальницы приюта заставил девушку подпрыгнуть на стуле, не дочитав очередную молитву, – не сиди, нужна ещё вода.
Схватив полотенце, девушка сняла с огня котелок с почти горячей водой и поспешила в комнату, где местные работницы пытались принять роды своими силами.
Женщина, растрёпанная, с диким обезумевшим взглядом, цеплялась руками за всё, до чего могла дотянуться. Когда Марта аккуратно ставила воду на пол около кровати, роженица вцепилась ей в волосы, и кухарка вскрикнула.
– От тебя никакого толку, – пробормотала одна из воспитательниц, резко вырывая прядь из руки несчастной, не особо заботясь о том, что на голове кухарки могла остаться проплешина.
Прикрывая голову рукой, Марта поспешила обратно в свой угол.
Забежав на кухню, девушка отдышалась. Она потрясла головой, чтобы стереть из памяти картину лежащей на окровавленных простынях роженицы. Казалось, что её безумные глаза и скрюченные пальцы будут долго преследовать Марту в кошмарных снах.
Ни за что туда больше не пойду.
Через некоторое время, однако, крики стали затихать. Марта прислонилась к стене и собиралась впервые за долгий день задремать у печки, как её разбудили громкий звон с улицы.
Наверное, мальчики Смитов опять разбили витрину в пекарне. Ох и достанется же им…
За звоном послышалась крепкая мужская ругань, оглушительный свист и собачий лай. Пожалуй, для мальчиков Смитов это было бы слишком.
Может, ловят какого-нибудь вора? На прошлой неделе, помню…
Мысли кухарки прервал настойчивый стук в дверь чёрного хода. Девушка поднялась и, совершенно не думая о последствиях, распахнула дверь.
Открывшаяся картина заставила её ахнуть и отступить на шаг назад. На пороге стояла женщина со свёртком на руках. Марта потёрла глаза, чтобы прогнать наваждение.
И там ребёнок, и тут ребёнок.
Женщина сняла капюшон. Её волосы были настолько рыжими, что огонь в камине, казалось, завистливо присвистнул. На лице, руках и ногах гостьи были царапины, от платья и башмаков остались рваные лохмотья.
– Помоги, – коротко и твёрдо произнесла она.
Крики и лай за окном приближались. Женщина беспокойно оглянулась назад и шагнула к онемевшей от страха Марте. Кухарка не отличалась острым умом, но кто перед ней, сообразила сразу. Как и то, что с ней будет, если кто-нибудь узнает, что она разговаривала с пришедшей гостьей и не подняла крик сразу же. Женщина протянула ей младенца.
– Помоги, – на этот раз прозвучало тише, почти умоляюще.
Марта взглянула ведьме в глаза и с удивлением отметила, что они полны слёз.
Нечисть не плачет. У них нет души.
Марта нащупала верёвку от креста под платьем и собиралась уже выдернуть его, когда взгляд её упал на ребёнка. Младенец распахнул глаза, и они оказались большими и зелёными, как у матери. Дрожащими руками девушка протянула руки и, забрав свёрток с ребёнком, крепко прижала его к себе. Ведьма сделала ещё шаг и, поцеловав кухарку в щёку, выбежала за дверь.
Еле дыша от страха, Марта заперла дверь и опустилась на табурет и печки. Развернув младенца, она увидела, что это была девочка. Малышка не кричала, только осматривала кухню своими большими зелёными глазами. Когда взгляд её остановился на Марте, девочка несколько раз моргнула, и кухарка, не выдержав, улыбнулась.
