Я бежала по лесу, почти не глядя под
ноги. Некогда было. Тут главное — от стволов уворачиваться. Сердце
рвалось из груди, за спиной слышалось рычание и треск ветвей.
Отличная причина, почему нельзя ни на миг остановиться. Даже
затаиться было некогда.
Тварь была неповоротливой, но
отлично видела в дневном свете. И мой мелькающий силуэт — все, что
ее сейчас интересовало. Тварь повизгивала и скрипела — верный
признак, что она была готова вцепиться в меня всеми своими
клыками.
Отлично. Я тоже не против
познакомиться ближе. Прежде всего меня интересовали легкие
поркурины, и от желез секреции я бы тоже не отказалась.
Рядом покачнулось дерево, магическая
тварь врезалась в него спиной, позволяя рассмотреть себя в
очередной раз.
Большой экземпляр, крупные основные
иглы, почерневшая морда, мелкая щетка острых шипов на лапах. Не
просто половозрелая поркурина, взрослая опасная особь. Вроде бы как
такой размер к удаче: продать можно будет выгоднее. Но это также
означало, что твари уже как минимум десятый год. Она не только
успела размножиться, что в принципе было хорошо, но и отъесться и
осмелеть. Почувствовав силу, поркурины не просто подъедали
несопротивляющийся домашний скот, но и начинали нападать на
людей.
А за магическими тварями нужны
присмотр и контроль, иначе и обычных животных не станет, и людям не
поздоровится.
Что ж, сегодня я прикладывала руку к
сохранению мира в этих лесах.
Я вела поркурину за собой уже долгие
минуты, петляя и дергаясь, но вместе с тем не покидая нужного
маршрута. Тварь счесывала боками кору, влетала в кусты, скребла
когтями корни, но продолжала за мной гнаться. И это было
замечательно. Опасность вынуждала меня сосредотачиваться только на
собственных движениях.
Я должна была бежать, прыгать,
скользить по мокрой земле, бросаться за деревья, лететь с пригорков
— и за этим всем совершенно не оставалось времени думать о чем-либо
еще.
Например, о своем муже.
А вокруг меня мелькал неразличимыми
полосами Мирийский лес. Я резко хватала ртом влажный воздух. Чем
ближе была осень, тем больше собиралось осадков и тем тяжелее
становились одежды. Бежать, когда на тебе столько лишнего надето,
очень сложно. Так что перед гонкой я осталась в плотной рубахе и
жилете. При таком темпе бега замерзнуть мне не грозило.
Когти твари скользнули совсем рядом,
впились в дерево, рассыпали во все стороны острые иглы щепок. Так
близко! Я пригнулась, вцепилась пальцами в первую попавшуюся ветку
и прыгнула. Ноги неприятно заныли, напоминая, что только пару
недель назад полностью зажила кожа и восстановился организм после
перенапряжения.
На бегу я коснулась поясной сумки —
использовать или нет капсулу, но потом убрала руку. Это не
мантикора, ту капсула с шерхом лишь слегка оглушит. Поркурина
труслива, может испугаться взрыва и сбежать. Тогда весь забег
потеряет смысл.
Я уже чувствовала дыхание твари на
спине, а ускориться не получалось. Сколько я бегу? Четверть часа?
Нет, судя по гудящим ногами, уже больше. Я устала. И ведь
пожаловаться нельзя, сама же вызвалась. Могла бы сидеть в тепле и
уюте и ждать, когда легкие поркурины принесут мне на тарелочке.
Да, алхимика так-то ноги кормят, но
у меня теперь был муж. И у мужа были какие-никакие деньги. Как он
сказал? «Бери, что захочешь»? Но брать их… Нет, пока у меня была
возможность отказаться, я это делала.
Еще одна замечательная фраза Эгиля:
«Не хочу, чтобы ты что-то меняла в своей жизни». Наивный идиот.
Менять в любом случае придется — и ему, и мне. Если не сами это
сделаем, то сделают за нас — обстоятельства и другие люди.
Но я сделала вид, что поверила его
словам. Все-таки время, чтобы осознать сложившуюся ситуацию, нужно
было и мне.
