… А ветер завывал вдали, нашёптывая свои сказки сонным
берегам и оврагам, горам, стелящимся по склонам гор пожелтевшим
травам, успокаивая, убаюкивая, укрывая, как покоем, первым чистым
снегом, ложащимся ровным покровом на уставшую землю. Песнь эту
слышали звери, готовясь к долгой зиме, утепляя норы и запасаясь
провизией. Слышали птицы, улетая на юг, махая напоследок крылом
приютившей их летом земле. Слышали люди, проверяя запасы дров и
готовность к зиме своих жилищ.
И не было на свете никого, кто не ждал бы её – красавицу
Зиму, с трепетом и содроганием, ибо никто не знал, что она принесёт
им на этот раз, сколь суровым окажется её нрав и как долго
задержится она в их краях, белая злая ведьма с холодным
безжалостным сердцем и пустыми глазами.
Но, поговаривали, жил в горах один человек, кто не боялся
безжалостной ко всему живому зимы, и даже любил её леденящую кровь
стужу, а потому был столь же холоден и нелюдим, как и она. Но
однажды в его сердце пришла любовь, а вместе с ней и весна, и
оттаяло казавшееся насквозь промёрзшим сердце…
Марра слушала, задремав под тихий голос своей матери, лёжа в
тёплой и мягкой постели, и была словно не здесь. Ей представлялся
мир снаружи, пасмурное зимнее небо, готовое разродится пушистым
снегом, величественные горы, бесконечно тянувшиеся вверх, замёрзшие
озёра, по которым так уже хотелось скользить на сделанных из
оленьей кости ледоступах или санях, на которых её обычно катал
отец, когда лёд становился достаточно прочным. А ещё ей ужасно
хотелось побывать там, в том месте, про которое каждую ночь перед
сном по её же просьбе рассказывала ей мать. В заснеженных горах, в
которых обитал тот таинственный герой сей истории…
Леля, решив, что дочь уснула, потянулась к свече, чтобы затушить
крохотный огонёк, но ресницы девочки в тот же миг вздрогнули,
распахнув веки.
- Мама, расскажи мне ещё…
Женщина устало улыбнулась. Она никогда не сердилась на дочь,
ведь та росла скромной и послушной девочкой. Но страсть к сказкам
досталась ей от отца. Он и выдумал эту историю, которую рассказал
после своей жене, а та, в свою очередь, каждую ночь без устали
пересказывала своей дочери.
- Ты уже давно знаешь всё наизусть, - мягко ответила мать. –
Поздно уже.
Она поднялась, намереваясь уйти.
- Я хочу знать, что с ним стало, когда его сердце оттаяло… Он
умер?
Леля улыбнулась.
- Никто этого не знает, дочка, - она нагнулась, чтобы поцеловать
своё сокровище в лоб тёплыми губами. - Спи, это всего лишь сказка,
чтобы маленьким девочкам, вроде тебя, было легче уснуть в тёплой
кроватке…
Марра кивнула, натянув одеяло до подбородка. Мама ушла, а она
ещё долго ворочалась в постели, пытаясь уснуть, но едва закрывала
глаза, как слышала его – голос северного ветра, поющий о невзгодах
и радостях, любви и потерях, о жизни и смерти. И не было ничего
прекраснее и пронзительнее той песни, что слышалась ей ночами
напролёт, будто и не было этих стен, отделяющих её от внешнего
мира. Разве что шёпот зовущего её, когда песня на мгновение
прекращалась.
«Марра, я жду тебя…»
Марра ещё пару минут посидела в кресле, глядя на лежащего в
постели брата и пытаясь определить, спит он или искусно
притворяется. Тимми было уже почти семь, и он был из тех детей, кто
никогда не сидит на месте, находя приключения даже там, где,
казалось, их и быть не может. За такими всегда нужен был глаз да
глаз, а потому старшая сестра всегда была начеку, чтобы не
допустить новых происшествий, которые мог учинить её брат.
Вот и сейчас Тимми делал вид, что сопит, хотя дыхание его было
не приглушённым, а губы то и дело вздрагивали, говоря о нетерпении
побыстрее спровадить из комнаты свою сестру. Заметив это, Марра
скривилась. И поспешила укорить его в этом.
