Гаррон, сын лорда Цессира из рода Меняющих лики, несся вслед за
стаей волков-оборотней, которые получили достойный отпор у стен
Агрида, и теперь, не теряя время на зализывание ран, возвращались
туда, куда так и не смог попасть ни один из шпионов
королевства.
«Вернее, так: откуда не смог вернуться ни один из шпионов моего
отца», - ноги шустро перебирали каменистую почву, которая вскоре
должна была смениться еще более труднопреодолимыми песками.
Решение присоединиться к стае и таким хитрым способом попасть во
вражеское государство было горячим и спонтанным. Бой, понимание,
что противник уходит, и страстное желание воспользоваться моментом
и влиться в стаю – все произошло так быстро, что Гаррон, впервые
примеривший на себя маску животного, явно дал маху. И как
специально, ни одной лужи под лапами, чтобы взглянуть хотя бы одним
глазом, как удался его экспромт.
Да, еще совсем недавно в степи попадались небольшие озерца
собравшейся после дождя воды, но мощные лапы сотни оборотней
превращали их в месиво из глины, что мало походило на зеркальную
поверхность, которая могла бы отразить, каким волком стал один из
лучших сыщиков Агрида. Но и то, что он видел, а это рыжие пятна на
лапах и болтающиеся длинные уши, при резком повороте, словно
лопухи, закрывающие лицо… нет, теперь уже морду, не оставляло
сомнений, что волк из лорда Гаррона получился неважный.
- Зад вахруницы! – прошамкала его пасть, что человеку, если таковой
вдруг обнаружился бы в степи, послышалось не иначе как
«Вау-ау-ва-а!». – Ну зачем надо было так некстати вспомнить, как
выглядит уродливая тварь с Земли?!
Лорд Цессир-младший еще пытался убедить себя, что он волк, который
просто не удался окрасом, но по мере того, как его «хищник» все
сильнее отставал от своих спутников, четче проявлялась истина:
вслед за стаей оборотней несется на всех четырех коротких лапах
нелепая собака породы бассет-хаунд.
В этом и было благо и коварство дара Меняющих лики: стоило члену
древнего рода представить, на кого он хотел бы походить, как магия
моментально превращала его в желанный объект. Но еще никогда и
никто из Цессиров не опускался до того, чтобы стать животным. Тут
Гаррон с его стремлением послужить Отечеству был
первым.
«И, видимо, последним, кто так и сдохнет в шкуре зверя!»
Маг, которому смена лика удавалась по щелчку пальцев, окончательно
впал в отчаяние, когда понял, что его спонтанный эксперимент
закончился катастрофой: что-то не заладилось и теперь его тело
трансформации не поддавалось.
Не дотянув до противоположного края небольшого овражка, который
волки перемахнули играючи, наследник могущественного рода,
извозившись в грязи по самую холку, выл от безысходности. Ни
мастерство, ни густо влитая магия так и не помогли ему вернуть
человеческий облик.
Дотащившись до того места, где склон оврага уже не был таким
крутым, Гаррон, в котором теперь трудно было признать даже собаку,
с трудом выбрался на «берег». С высоты своего мизерного роста он,
как сумел, обозрел раскинувшиеся просторы: позади лежала бескрайняя
степь Ури-ца, впереди не менее бесконечные пески вражеского
Хаюрбата.
Поведя носом, пес поймал запах волков. Долг и инстинкт
преследователя заставили его двигаться в том же направлении.
***
Шаша лениво обмахивалась веером. Так же лениво текли ее мысли.
Предстоящее выступление уже не внушало того трепета, с каким она
выходила на сцену впервые. Все давно превратилось в рутину. Сотни
раз отрепетированный танец вкупе с привычными иллюзиями, пьяные
разговоры самодовольных хозяев, которых она будет слушать очень
внимательно, и опять бесконечная дорога, на этот раз в
столицу.
«Завтра я уже буду дома! Высплюсь, наконец, в мягкой постели, -
Шаша с треском сложила веер. – Боже, хоть бы какой ветерок!»
