Ух ты! Солнце сегодня – прямо как заправский футболист! Так и скачет по крышам, прямиком в наше окно. А чего ему не скакать? Каникулы же! Три месяца – целая жизнь! Как будто воскресенье растянули на весь белый свет, и конца ему не видно.
Сижу я на кухне, чай прихлебываю. За окном – муравейник. Студенты снуют туда–сюда, спешат в институт напротив. Скукотища! А вот бабушка моя – волшебница! Колдует у плиты. И знаете, что там? Оладьи! Бабушкины! Настоящие! Румяные такие, пузатенькие, с пузырями – прямо как маленькие солнышки на сковороде! И запах–то какой! Сладкий, теплый, молочный… Пахнет подрумяненной мукой и чем–то таким… бабушкиным! Отменным! Мне кажется, даже занавеска на окне зашевелилась – понюхать захотела!
Бабушка лопаткой – шух! – поддевает один золотой кругляш, переворачивает его – и он тут же: ш–ш–ш! Зашипел еще веселее! Запах новый пошел – крышу сносит! Один оладушек, видно, самый озорной, с лопатки – шмяк! – сбежал и прилип к бортику. «Ах ты, непослушный!» – бабушка ворчит, но ловко его спасает. Герой!
Вдруг спрашивает:
– Максим, какие планы на сегодня?
Я сразу понял, куда ветер дует. Нам на лето задали кучу книг, а я пока только первую страницу «Тома Сойера» разглядывал.
– С Колькой погуляем до обеда, а потом буду читать «Тома Сойера», – бодро отрапортовал я, стараясь глядеть честными глазами.
Бабушка кивнула, положила передо мной стопку румяных оладий. Я принялся за дело, чавкая от удовольствия. Конечно, читать я не собирался. У нас с Колькой были дела поважнее.
Колька – мой лучший друг, соседский заводила. Рыжий, как осенний клён, весь в веснушках – будто кто–то рассыпал по нему мелкие золотые монетки. Глаза хитрецкие, зелёные, как крыжовник, и всегда блестят, когда он что–то задумал.
Проглотив последний оладушек, я рванул в коридор, натянул сандалии и, грохнув дверью, проорал:
– Я на улицу!
Возле соседнего подъезда восседал дядя Вася. Перед ним – целая деревянная армия! Шахматы! Фигуры выстроились парадным строем, блестели на солнышке. Самый главный генерал, король, сидел и ждал врага, чтобы дать настоящую битву! Топ–топ! Тра–та–та! Бах! Я, конечно, в шахматы играть не умел. Страшно сложно! Зато обожал, как взрослые возле подъезда свои дела обсуждают во время игры. То вентиль починят – бум–бум–бум! То полку прикрутят – зззз–вжик! И всё с такими лицами, будто космический корабль собирают.
Подбежал я.
– Дядя Вась! – кричу. – Кольку не видел?
Дядя Вася уголком рта ухмыльнулся, даже глаз не поднял.
– А он тебя… – буркнул задумчиво. – Искал, искал… Сказал… в «секретном месте» будет.
Я даже не сказал «спасибо» – развернулся на одной ноге и помчался к гаражам! Пятки сверкали. Пробегая мимо четвертого подъезда, я краем глаза засек дядю Гришу. Он стоял в проеме, буравя меня взглядом. На его бугристой руке, оголенной по локоть, аж синел здоровенный якорь. Мы с Колькой его побаивались – уж больно грозно смотрел.
«Секретное место» – это крыша старых кирпичных сараев. Туда мы лазили чаще, чем уроки делали. Вскарабкавшись по забору, я увидел рыжую голову.
– Привет, Рыжий! – крикнул я.
– О, Макс! – Колька даже не поднял головы, увлеченно ковыряя смолу перочинным ножичком.
– Смотри, какой артефакт! – торжественно достал я лупу. Недавно дедушка подарил мне увеличительное стекло! Круглое, толстенькое. Если через него посмотреть – всё сразу в десять раз больше! Прямо как под микроскопом!
– О–о–о! – завопил он. – Да это же настоящая солнечная пушка!
И мы тут же задумали великое дело – выжигать смолу! Прямо первооткрыватели! Ученые–исследователи! Солнце жарило вовсю. Через минуту от нашей «пушки» пошел дымок. Прямо как у паровоза!
Прошло полчаса, а может, час. Вдруг я понял: мы прожгли смолу насквозь! Доски торчат.
