Машина ехала по дороге. Крупные дождевые капли били в стекло,
стекая ручейками вниз, а я, сидя в салоне, проводила пальчиком по
внутренней стороне стекла, вдоль дорожек, оставленных этими слезами
неба, как называла их моя мама. Мне было двенадцать.
Родители сидели. Я устроилась между ними, спиной к
лобовому стеклу, упёршись коленями в сидение. Да, не совсем удобно,
но я часто сидела именно так, чтобы наблюдать за огоньками фар
догонявших и обгонявших нас автомобилей. На переднем месте, рядом с
нашим водителем, грузным мужчиной по имени Хью, расположился папин
телохранитель. Молчаливый здоровяк, мистер Джеральд, вел какую-то
беседу с моими родителями, но я не прислушивалась к их разговору, а
думала только о дожде. И о том, что завтра, если на улице
установится солнечная погода, папа и мама поведут меня в зоопарк,
куда обещали сводить еще на прошлой неделе и вот, кажется, мне
должно было повезти, потому что, как говорила моя мама, после дождя
всегда бывает солнце.
Автомобиль набирал скорость. Мимо, в боковых окнах,
мелькали фонари и отражатели, установленные вдоль дороги. До города
от отцовской резиденции было довольно долго добираться, но слава
Богу за его пределами пробок на дороге не было.
- Джоан, давай-ка, сядь нормально, - сказала мне мама.
- Ну, мама, - заскулила я, не желая отрываться от созерцания
темного шоссе, проплывающего за окном в обрамлении желтых и красных
огоньков машин. Отвела руку, чертившую на стекле дорожку, повторяя
ее за стекающей дождевой каплей.
- Никаких, но, - твердо произнесла мать. Когда я села рядом,
свесив вниз ноги, она пристегнула меня и, улыбнувшись, сказала:
- Вот так-то лучше.
- Ой, да что может случиться, - фыркнула я недовольно.
- Так положено, - сказала мне мама в ответ.
Это были ее последние слова.
Через несколько секунд я увидела яркий свет, ударивший в
лобовое стекло. Затем последовал странный звук, словно что-то
разорвалось рядом. Хью ударил по тормозам, и машина завертелась как
юла. Нас подбрасывало, вертело, швыряло целую бесконечность.
Кажется, я кричала, но сейчас точно не могу это утверждать. Помню
только, что в какой-то миг машина остановилась, ударившись о
невидимую преграду. Маму выбросило вперед и она, вылетев, разбила
своим телом переднее стекло. Рядом глухо ухнуло, кто-то вскрикнул,
застонал. Меня мотнуло вперед, но ремни безопасности удержали меня
на месте, больно впившись в тело. Весь воздух словно выдавило из
легких, и я застыла, глядя перед собой широко распахнутыми глазами,
еще толком не понимая, что произошло.
За страшным ударом последовали сдавленные хлопки. Окна в
авто, казалось, лопнули, взрываясь мелкими осколками стекла. Падая
на дно машины, на опустевшее с левой стороны сидение, на мои
волосы. Я почувствовала, как по щеке потекло что-то горячее. Кровь.
Но чья? Моя, или кого-то из находящихся рядом? Боли я не
чувствовала. Отец схватил меня и обнял своими большими руками,
словно ограждая от всего мира, а потом его внезапно рвануло в
сторону. Он нелепо дернулся и обмяк, придавив меня своим телом.
Стало трудно дышать. Я стала дергаться, пытаясь освободиться от
отца, навалившегося на меня. Казалось, он уснул или потерял
сознание, а мне было нечем дышать.
- Папа! – прохрипев, я толкнула его в плечо. Отец сполз с меня.
Его голова запрокинулась вверх, словно он хотел на меня посмотреть
напоследок. Он молчал, глядя на меня странно широко распахнутыми
глазами. Взгляд словно остекленел и пугал меня до дрожи. Я
огляделась. Хью лежал лицом на руле. Одна его рука была вывернута
под неестественным углом, а из раны на лбу стекала струйка крови.
Джеральд наполовину торчал из разбитого лобового стекла,
раскинувшись на капоте. Наверное, он бы вылетел из машины следом за
мамой, но ремни выдержали немалый вес мужчины, запутавшись каким-то
образом в его ногах. Когда загорелась машина, я уже вопила во всю
мощь, задыхаясь от собственного крика и от осознания,
происходящего. Едкий дым заполнял легкие, а я все кричала и кричала
не в силах остановиться, потому что уже поняла, что произошло и что
с моим папой.
