Глава 1. Где происходит возвращение к истокам
…три девицы под окном.
Начало авантюрной
истории
Последней в Лопушки вернулась
Линка.
Сперва раздался истошный вопль
Васятки:
— Линка приехала!
Затем грохот и сдержанный перемат
тетушки Акулины, которую вопль этот застал на лестнице да с горшком
в руках, который она норовила пристроить на полке. От Васяткиного
вопля горшок из рук выскользнул, чтобы разлететься на осколки. На
пол и вязаные, вчера вычищенные, половички плеснуло белою сметаной.
И обстоятельство сие заставивши старого кота приоткрыть левый глаз,
потом и правый, верно от удивления, а там и вовсе покинуть нагретый
подоконник. К сметане Пират подходил не спеша, с видом
пренезависимым, чтобы если вдруг случится хозяйке осерчать, то без
ущерба для достоинства кошачьего вовсе мимо пройти.
— Ну, оглашенный… — сказала тетушка,
вытирая взмокшие руки о передник. — И чего разорался-то?
В окно же просунулась вихрастая
Васяткина башка.
— Линка приехала! Марусь…
— Иди, — буркнула тетка, с лестницы
спускаясь. А я ей говорила, что полка под потолком — не самая
лучшая идея.
Но кто ж меня послушает?
— Все вернулись! — Васятка
приплясывал от нетерпения и даже палец в ухо засунул. Уши у него
были приметные, огромные, оттопыренные, и покрытые веснушками,
впрочем, как и Васяткин нос, и щеки, и шея, и весь-то он сам, от
макушки до пяток.
Пятки, впрочем, тоже были в рыжих
пятнах. Я знаю. Видела, когда на сажалке купались.
А Линка и вправду приехала.
Только, в отличие от меня, не на
рейсовом автобусе, но на ярко-алом нарядном, словно игрушечном,
автомобильчике, который ныне стоял возле забора, притягивая взгляды
и наших деревенских кумушек, и Пантелеймона. Черный козел, на
счастье, был привязан крепко, а потому только и мог, что наклонять
голову и бородой трясти, угрожая чужаку скорой расправой.
— Идешь, — Васятка дернул меня за
руку.
— Иду…
Не то чтобы я испугалась или, не
приведите Боги, застеснялась. Стесняющаяся ведьма — это даже не
ведьма, это… в общем, я пригладила растрепавшиеся волосы. И юбку
обтянула. И…
— Ишь, — Ксюха погрозила
Пантелеймону пальцем, и козел, побаивавшийся лишь Ксюхи и, быть
может, своей хозяйки, спешно выплюнул пожеванную веревку. —
Какая…
А Линка и вправду была…
Какой.
Такой.
Не похожей на себя. Нет, из нас-то
она всегда выделялась яркой броской красотой, что и привлекала
внимание, как нужное, так и не совсем. И за прошедшие пару лет
красоты меньше не стало, скорее уж она сделалась изысканнее,
утонченней. И теперь Линка выделялась… а вот аккурат, что алый её
автомобильчик.
Вдруг да не узнает.
Или сделает вид, что не знает.
— Пошли, — Ксюхе неведомы были
сомнения, и она, подхватив меня под руку, решительно потянула ко
двору. — Доброго дня, теть Люсь!
Зычный Ксюхин голос заставил
Пантелеймона сесть на зад и завопить не по-козлиному громко. И вот
клянусь недоеденной плюшкой, которую заныкала на потом, когда
передумаю с весом бороться, было в этом голосе нечто смутно
знакомое, донельзя напоминающее волчий вой.
— А я всегда говорил, что кто-то из
оборотней в его роду отметился, — прошептал Васятка, который не
подумал даже проявить такт и сгинуть куда-нибудь. Хотя какого такта
можно ждать от этого ирода, что по недоразумению приходится мне
двоюродным братцем.
— Ты это дядьке Святогору не
ляпни.
— Думаешь, он? — Васяткины глаза
блеснули.
— Думаю, догонит и уши надерет.
— Пусть сперва догонит.
Это Васятка произнес с немалою
гордостью, ибо средь прочих талантов обладал воистину
нечеловеческим умением сбегать, причем никому-то, даже Святогоровым
оборотням, не удавалось его поймать. Ну да я на всякий случай
отвесила братцу затрещину.
Превентивного, так сказать,
воспитания.
