Звонок с незнакомого номера застал меня на встрече с клиентами,
когда мы обсуждали дизайн в их только что сданной новостройке.
– Прошу прощения, – я улыбнулась молодой паре и ответила на
звонок: – Добрый день, я перезвоню вам чуть позже.
– Подождите, – остановил меня от нажатия кружка «отбой» строгий
голос. – Вы – Галина Чегринская?
– Да, это я, – предчувствуя что-то важное, я жестами извинилась
перед клиентами.
– Ваша бабушка, Зинаида Ивановна, в больнице, состояние тяжелое,
а других родственников у нее, как нам известно, нет.
Я вздохнула. Да, погибшие пятнадцать лет назад в автокатастрофе
родители оставили нас с бабкой одних. Не сказать, чтобы нас это
особенно сблизило – характер у старухи был тот еще. Но и бросить ее
в такую минуту я не могла.
– Какая больница?
– Семьдесят восьмая городская, отделение интенсивной терапии,
палата двадцать шестая, – вывалили на меня информацию, которую я с
трудом успевала фиксировать в заметках на смартфоне.
– Спасибо.
Но разговор с той стороны уже завершили, не дожидаясь моей
благодарности.
– Простите, – обернулась я к клиентам, мысленно готовя речь.
– Все в порядке, – улыбнулась женщина в положении, поняв, о чем
я хочу попросить. – Вы же все равно должны нам прислать дизайн на
электронную почту. И осталось одну детскую комнату распланировать,
свои пожелания мы высказали, остальное за вами.
Да, общую концепцию мы уже согласовали, можно, конечно,
по-быстрому набросать детскую, получить одобрение владельцев
квартиры и детально проработать интерьер уже дома.
Но, во-первых, я терпеть не могла работать впопыхах, а
во-вторых, поселившийся червячок беспокойства начал усиленно
выгрызать меня изнутри.
– Обязательно все сегодня пришлю, – заверила пару я, испытывая
немалое облегчение от того, что не пришлось долго объясняться.
На этом мы вежливо распрощались, и я поспешила к машине, через
час с небольшим оказавшись у конечной цели.
Оставив «Шкоду» на парковке, я зашла в нужное отделение. Там
пришлось нацепить бахилы и халат и попутно выслушать наставления от
медсестры, главным из которых было – не тревожить пациента. С
врачом я поговорила в первую очередь и немного успокоилась,
услышав, что бабушка еще крепкая, полежит несколько дней, давление
нормализуется – и выпишут.
Кроме бабки в палате оказалось еще три женщины преклонного
возраста, но моя уверенно выделялась среди соседок цепким и ясным
взглядом, каким-то слишком бодрым и уверенным для умирающей. Что,
безусловно, тоже хорошо.
– Чего так долго? – недовольно спросила она, стоило мне
войти.
Я только глаза закатила – узнаю свою бабку.
– Добрый день, ба, я тоже рада тебя видеть, – и прошла к ней,
захватив от другой койки единственную на палату табуретку.
– У нас мало времени, так что слушай внимательно, – продолжила
она, проигнорировав мое приветствие. – Я скоро умру…
– Ба, да хорош, – не выдержала я. – Врачи дают оптимистичные
прогнозы…
– Много они знают, эти врачи, – скривилась бабка. – И не
перебивай. Давно хотела рассказать, да все откладывала до лучших
времен. Дооткладывалась… Нездешние мы, Галя, а пришлые из другого
мира, и после моей смерти тебе надобно вернуться обратно.
Моя челюсть оказалась где-то в районе груди. Нет, я, конечно,
предполагала у старушки деменцию, но не думала, что она
спрогрессировала так далеко.
– Не смотри на меня так, я, может, телом стала слаба, но ум мой
покуда крепок.
Оно и видно. Но так как негативные эмоции старушке были
противопоказаны, да и вряд ли смогу я ее переубедить, то просто
кивнула и приготовилась слушать все, как сказку.
А заодно решила, что когда бабка выпишется – на умирающую она
совсем не походила, – найму ей сиделку. Мало ли во что еще выльется
старческое слабоумие…
