Глава 1. Дом над течением
–Дорога от вокзала к реке показалась Анне короче, чем в детстве, но каждый поворот звенел в памяти как ложка о стакан. Дом стоял на прежнем месте, серо-желтый, с облупленными наличниками и непривычно высокими окнами, будто они глядели поверх людей туда, где струится вода. Воздух пах мокрой древесиной и чем-то железным, как всегда перед дождем.
–Ключ у вас? – Управляющая вынырнула из тени подъезда. Галина Сергеевна была низкой и плотной, на щеках у нее лежали два одинаковых румянца, словно их рисовали по шаблону. —Под расписку получите акт. Протечки – моя головная боль, а ваше – не задерживаться, жильцов не тревожить.
–Я ненадолго, – сказала Анна. —Нужно посмотреть вещи тети и решить, как быть.
–Про тетю царство ей небесное – не мне говорить, – управляющая кивнула, но в голосе было не сочувствие, а закрытое окно. —Только, если решите продавать, сообщите заранее. Дом старый, бумажки сложные. И держитесь подальше от третьего подъезда после девяти вечера: там… влажность.
Слово влажность прозвучало как предупреждение, но Анна лишь пожала плечами и поднялась по ступеням. Лифт застрял на первом еще в школьные годы и с тех пор служил кладовкой для ведер и мешков с песком. На площадке пахло пылью и краской, стены были заштрихованы разводами воды – будто невидимый художник каждый год обводил новые очертания реки.
Квартира тети встретила ее тишиной и холодком. Анна прокрутила тугой замок и почувствовала, как под пальцами дрожит металл. Внутри все было в порядке: ковры слегка выцвели, на столе – чашка с трещиной по ободу, поверх холодильника – аккуратно сложенная стопка газет. На кухонном окне – привычный рисунок конденсата, узкие канавки, бегущие к подоконнику, как ручьи к общему руслу.
Она поставила чемодан и прошла к окну, где в детстве любила сидеть, вытянув ноги на батарею. Река лежала поперек взгляда – густая, тяжелая, как расплавленный свинец. По поверхности проходила почти незаметная рябь, и от нее у Анны в груди поднялась тонкая тревога, будто вода помнит больше, чем люди готовы спросить.
–Вижу, добрались, – управляющая возникла вновь, на этот раз в дверях кухни, без стука. —Проверите сантехнику, позвоните. Соседи впечатлительные: им подавай порядок.
–Я сама разберусь, – ответила Анна и прикрыла дверь. Щелчок задвижки прозвучал облегчением.
Она открыла окна настежь; в комнату вошел сырой воздух и запах ив. На подоконнике кто-то оставил узкую полоску сольвы, будто стекло залечивали. Анна провела пальцем – прилипла пыль. А под пылью – тонкий след резака: кто-то счищал краску, выводя прямой кант.
Сборы заняли минут десять: она сняла покрывала, прорядила шкаф, где висели платья тети – слишком аккуратные для ее памяти, словно их прижали кобы от времени. В ящике комода нашла связку хозяйственных ключей, какие обычно теряют под ковриком, но тетя держала их аккуратно. Один был затейливым, с круглым ухом, неприятно холодным, будто бронза пропиталась рекой.
Анна вернулась на кухню. На столешнице лежала подставка под горячее в виде окна – четыре квадрата, разделенные перекрестием. Она смыла пыль, поставила чайник. Фаянс глухо зевнул. Вода побежала по раковине жужжащей струйкой – точно такой, как в детстве: сначала рывками, потом ровно, с тонким посвистом в горле трубы.
–Странно, – сказала она вслух, —дом вроде тот же, а будто сдвинулся на пол-шага к реке.
На стене, ближе к холодильнику, висел календарь с оторванными листами. Март застыл, хотя сейчас лето. На полке под ним груда фотографий – Анна захотела разложить их, как раскладывают карты перед игрой, чтобы понять, кто был кем в этой квартире. Узкие смуглые лица, много плеч в ситцевых платьях, мужчины с прямыми проборами, чьи глаза не улыбались. На одном из снимков – тетя молодая, с широкой челкой, держит кого-то под руку, но из кадра этот кто-то вырезан ножницами. Края ровные, почти бархатные от времени. На обороте – никаких дат, только слабая полоска карандаша, будто кто-то начал писать и передумал.
