Оливию Кроу разрывали самые противоречивые чувства. Едва башни
Академии Высокого Волшебства показались на горизонте, сердце
пустилось вскачь. Хотелось выпрыгнуть из дилижанса и, обгоняя
нерасторопную шумную карету, рвануть вперёд. Внутренний голосок
упрямо твердил, что там за коваными воротами, в приятной прохладе
анфилад, начнётся новая жизнь. Но затем юная магесса переводила
взгляд на запястье с повязанной чёрной атласной лентой. Радость на
лице вновь сменялась отрешённостью, и девушке становилось стыдно за
внезапный порыв. Но ножка в ботинке с высоким каблуком все равно
упрямо притопывала.
Девушка набрасывала на лицо тёмную вуаль, смиренно клала руки на
колени и ждала, пока очередной золотистый отблеск окон
величественного замка не отвлекал её от мрачных мыслей.
В толпе других студентов
первокурсников Лив немного оробела. В приёмом холле академии было
куда страшнее и волнительнее, чем среди сквернословящих рабочих на
фабриках отца. Все они давно стали заботливой семьёй, и многих юная
Кроу знала с детства, а здесь... Чужие, перепуганные, любопытные,
враждебные лица.
— Госпожа Кроу?
Оливия стряхнула с себя оцепенение, когда пришла её очередь на
регистрацию и суетливо откинула вуаль. Около стола собралось
слишком много преподавателей. Девушка сильно занервничала и
огляделась на другие стойки. С остальными студентами разговаривало
только по одному служащему академии.
— Да, — неуверенно ответила Лив, списывая такой приём на звонкую
фамилию её семьи.
Кроу принадлежали почти все значимые патенты. Даже дилижанс, на
котором приехала девушка, использовал коленвал и
газораспределительную систему, изобретённые её отцом. Об этом
сообщали многочисленные гравировки на дверях. По каждой на
купленную у Кроу деталь.
— Ваше письмо и документы, — девушка-регистратор, кажется, тоже
нервничала, а стоящие рядом мужчины напряглись.
Все кроме одного. Высокий темноволосый мужчина с холодными
серыми глазами сложил руки на груди и оставался нарочито
безучастным. Только Лив чувствовала, что это обманка. Он словно
сканировал молодую Кроу не глядя, отчего становилось не по
себе.
— Сейчас, — Оливия сняла небольшую дорожную сумочку и выудила
пухлый конверт.
После смерти родителей она ни разу его не открывала. Гладила
сломанную печать и вспоминала, как рад был отец зачислению дочери в
академию. Плевать на тех, кто за спиной говорил, что деньги даже
таких, как Милдред Милс, пропихнули бы на любой факультет.
Оливия не обижалась, хотя за Мил-мил было немного обидно. Пухлая
рябая служанка была хорошей подругой для юной Кроу, и Лив
непременно бы взяла её с собой учиться, если бы не трагедия с
родителями. Увы, брат не дал бы денег, чтобы прихватить Мил-мил.
Более того Салаз уволил бедную девушку из поместья, зная, сколько
она значила для сестры.
За Лив никто не платил. Отец был строг и требователен. С раннего
детства каждый день самолично обучал маленькую наследницу основам
магического плетения, а после брал с собой на фабрики, где девочка
постигала азы бухгалтерии, управления крупным предприятием и даже
занималась в конструкторском цеху.
Оливия Кроу поступила в Академию честно, не как дочка известного
изобретателя, а как талантливая магесса.
— Пожалуйста, — девушка протянула регистратору конверт.
— Откройте его сами и доставайте документы по одному, — вмешался
сероглазый и впервые посмотрел прямо на Лив.
Абитуриентка смутилась и кивнула, гадая, что происходит. Она
зацепила пальцами первый листок, как внезапно в глазах помутнело, а
воздух словно выбили из груди мощным толчком. Ткань натягивалась и
давила. Оливия выронила папку с документами и схватилась за горло,
пытаясь расстегнуть тугой ворот. Хотелось кричать и просить о
помощи у ошарашенных работников академии. Но они не спешили помочь
задыхающейся девушке. Напротив, на их лицах появилось холодное
торжество.
