— Ты сгниешь в глухомани. Я об этом позабочусь, — низкое рычание
вырывает меня из серого забытья.
Открываю глаза и в недоумении таращусь на незнакомца, стоящего
рядом.
Ему под сорок. Высокий брюнет с длинной, густой шевелюрой. Одет,
как аристократ из позапрошлого века. Темный камзол, расшитый
серебряными нитями, кружевное жабо. Контрастом изысканной одежде —
лицо. Ноздри зло раздуваются. Взгляд у него волчий. Однодневная
щетина, багровый шрам на виске.
Бр-р. У меня от него мурашки по коже.
Почему этот расфуфыренный варвар злится на меня, если я впервые
его вижу? Откуда он вообще взялся?
Быстро перебираю последние воспоминания. Отдых в Греции. Моя
попытка отойти от тяжелого развода, двойного предательства мужа и
так называемой «подруги». Езда в арендованной машине по серпантину,
и вдруг — грузовик на встречке. Резкое торможение и... Провал в
памяти.
Где я? Почему лежу? Попала в аварию? Тогда почему у меня ничего
не болит? Мысли одной строкой пробегают в голове.
С трудом сажусь на кровати.
Тело почему-то плохо слушается, зато глаза различают все в
малейших деталях. Отчетливо вижу каждую закорючку на пергаменте,
лежащем на столе из эбенового дерева. И чернильницу,
инкрустированную золотом, с гусиным пером. Мелкие черточки в речном
пейзаже, написанном искусным мастером.
Странно оказаться в этой музейной обстановке, и странно видеть
настолько хорошо, учитывая, что у меня близорукость аж минус
три.
Неужели я спала в линзах?
Не может быть. От спанья в линзах я бы сейчас глаз не смогла
раскрыть. Они бы распухли и покраснели, как помидоры. Лучше мое
зрение точно не стало бы...
Мужчина обрывает поток моих беспорядочных мыслей.
— В ближайшем будущем я решу, что с тобой делать. А пока
подписывай, — он протягивает лист.
Что?!
С недоумением перевожу взгляд на лист.
Сумасшедший какой-то.
Так я и позволила ему решать, что со мной делать. Я ему не вещь
и не ребенок! Слава Богу, сорок пять лет прожила на свете. Уж сама
как-нибудь с собой разберусь. Да я даже отвечать не стану, потому
что с безумцем нет смысла спорить.
Спускаю ноги с кровати на холодный, мраморный пол. При этом чуть
выше колен задирается розовый подол незнакомого, шифонового платья,
заставляя меня замереть от шока.
Куда делся мой шоколадный загар? И почему мои ноги пухлые, с
тонкими лодыжками и без педикюра? А руки? Полные, изящной формы.
Тоже без маникюра, с овальными ноготками и нежно-розовыми лунками.
И запах въедливый, сладко-приторный. Запястье подношу к носу,
осторожненько принюхиваюсь и тут же морщусь.
Точно! Это от меня пахнет, как от клумбы.
Ничего не понимаю.
Идеальное зрение вместо близорукости, другая форма ногтей,
лишние килограммы, бледная кожа, и это после двух недель под
палящим средиземноморским солнцем!
Поднимаю вопросительный взгляд на мужчину.
— Что вы со мной сделали?
Тут же в панике зажимаю рот ладонью. Тонкий, мелодичный голос —
абсолютно не тот, что был у меня раньше, не альт с хрипотцой!
Пока, ошарашенная, перевариваю чужие интонации, вылетающие из
своего рта, незнакомец угрожающе склоняется надо мной.
— Целитель сказал, что твой обморок — не притворство. Только
поэтому ты валяешься в моем кабинете, а не едешь в карете под
конвоем из стражи! Мне плевать, что у тебя не так с головой.
Подписывай бумагу и выметайся!
— Так. Во-первых, — говорю с холодком, решительно выставив перед
собой ладонь. — Я с радостью уйду. У меня нет никакого желания
общаться с грубия...
— Ты не поняла. Ты выйдешь в эту дверь, когда подпишешь
бумагу.
— Я ничего не подписываю без своего адвоката.
— Не проблема, — шипит взбешенный дикарь. — Если ты не готова
поставить подпись, то я готов овдоветь. Во второй раз.
