— От жены моей отошла! — кричит мне подвыпивший бугай. — И топай
отсюда, пока цела.
Он выскочил из соседнего дома, на ходу накидывая на себя рубаху.
Успеваю заметить грудь, всю синюю от татуировок.
У мужчины распухшее лицо и крупные кулаки с разбитыми
костяшками. Жуткий тип приближается, набычившись, пока я веду в
карету — машину скорой помощи — девочку лет восемнадцати на пятом
месяце беременности.
На ее красивом лице выделяются большие, испуганные глаза и еще
синяк на правой скуле. Тонкими пальцами она так сильно вцепилась в
мое плечо, что точно останутся отметины.
Всем своим видом умоляет о помощи.
Взглядом ищу подмогу.
Как назло, мой напарник Коля, парень субтильного сложения, уже
устроился в машине скорой помощи на другой стороне улочки. Так
нельзя, не по инструкции, но пациентка уперлась. Сказала, что даст
себя осмотреть только женщине медику.
На тот момент всё было спокойно. В доме никого не было, кроме
хрупкой пациентки. Поэтому Коля ушел.
Но теперь-то все поменялось, вот только напарник не спешит мне
помочь. Он бросает на меня короткий взгляд, и тут же отворачивается
к водителю.
Нежели не заметил, что мне требуется помощь? Не может же он так
мстить за то, что вчера отказала ему в свидании? Или он просто
струсил?
Говорю как можно спокойнее верзиле, от которого разит
перегаром:
— Пациентка кровит. Есть угроза выкидыша. Ей нужно срочно в
больницу, понимаете?
— Плевать, — мерзавец смачно плюет на истоптанную землю перед
моими кроссовками. — Я жрать хочу. Она останется со мной!
Ловким манёвром он отрезает нам путь к машине. Снова с мольбой
всматриваюсь в оконце скорой. Коля на меня даже не смотрит. Похоже,
надеяться на двух мужчин, с которыми сегодня приехала на вызов, не
приходится. И девочку бросить не могу — погибнет ведь!
Ничего. Осталось пересечь метров десять до машины. Как-нибудь
справимся. Повторяя про «срочно в больницу», начинаю потихоньку
обходить бугая, как вдруг в его руке что-то щёлкает. Секунда — и я
замечаю в крупной ладони раскладной нож.
В ужасе замираю.
— Ах ты, тварь… — нецензурщина режет мне уши.
Весь его мат сводится к тому, что я сговорилась с каким-то
Коляном, чтобы увести его Ленку. Но он не затупок. Его не
провести.
В груди нарастает страх.
Что за бред! Параноик несчастный!
— Послушайте, — говорю как можно убедительнее, — я не знаю
никакого Коляна. Пациентке нужна срочная помощь. В больницу ей
надо, понимаете?
Девочка, что стоит рядом со мной, дышит так часто и выглядит
такой бледной, что я всерьез опасаюсь за исход ее беременности.
Тянуть нельзя, ей надо быстрее под капельницу!
— Вы сможете навестить ее в больнице, — говорю. — Я оставлю вам
адрес нашего отделения. У вас есть ручка с бумагой?
Сама в этот момент обещаю себе, что этот мужчина ни за что не
доберется до своей жены. Подключу соц службу. Предупрежу охрану.
Сделаю все, чтобы помочь бедняжке.
В этот момент у меня в кармане звонит мобильный. Беру телефон,
чтобы ответить. А там на дисплее… Не понимаю. Зачем Коля звонит мне
вместо того, чтобы бежать на выручку? Неужели хочет поторопить?
Неужели правда не понимает ситуацию?
Ладно.
Собираюсь сказать ему кодовое слово для вызова полиции, но не
успеваю даже ответить. Верзила вырывает из рук телефон и ревет:
— Ты мне пела, что Коляна не знаешь, а?
Он наступает на нас все ближе, размахивая ножом, вне себя от
ярости. Побагровевший, с безумными глазами.
Последнее, что помню, — закрываю собой беременную девочку. А
потом — резкая боль за ухом. Прежде, чем упасть в темноту, успеваю
подумать: пусть этого гада посадят пожизненно!
Тишина. Абсолютная, вязкая тишина, которая давит со всех сторон,
как толстая, тяжёлая перина. И темнота, плотная, без малейшего
проблеска. Не знаю, сколько времени уже здесь нахожусь — может,
минуты, а, может, годы.
