Орки
Среди темной ночи они пришли.
Орки.
Люди спали мирным сном. Чья-то ножка свисала из-под одеяла, а кто-то другой тянул это одеяло на себя.
Тихое сопение и треск сверчков.
Свежесть летней ночи резалась смрадом серокожих тел. Но ветер дул оркам навстречу, унося их запах в тыл. Черные силуэты сосен слегка покачивались на синем небе. Чужие жёлтые глаза взглянули вверх, им не чужды были те же самые звёзды.
Где-то в маленькой комнате перевернулся на другой бок крестьянский ребенок.
Через рощу, вперёд, быстрее, через огороды и поля, через хлипкие ограды, к заборам уснувших дворов.
Ещё псы не подняли лай.
Кот вскочил на постель и свернулся клубком.
Серые тела неслись вперёд. Близ домов уже нельзя было скрыть своего присутствия, и домашняя живность засуетилась. Кошки вскакивали и начинали нервно бегать, роняя утварь, псы поднимали скулёж, коровы мычали, лошади отчаянно стучали копытами в перегородки конюшен. Вскоре хозяева стали выпадать из сна в неуютную суету. Какой-то старик зажег лучину и вышел на улицу. В темноте, старые мутные глаза успели увидеть, как через поле сплошным морем несутся громадные, в полтора раза крупнее людей, мрачно сгорбленные злые силуэты.
Взмах топора!
Бегом, дальше!
Кто-то наступил на отрубленную голову и с хрустом раздавил её.
Серые силуэты, окружив бревенчатые дома, принялись собирать сено и уже не скрываясь укладывать его у стен. Людские глаза из мелких слюдяных окон смотрели на это. Страх обрушился на людей, превратив их души в бешено пульсирующие сжавшиеся комки. Никто ничего не мог сделать в этой темноте.
Луны не было, и ничего уже не было. Только окна, и силуэты за ними, которые молча и шумно складывали сухую траву. Вскоре разожглись десятки мелких огоньков.
Деревня заполыхала.
Какие-то жители задыхались от дыма, а какие-то открывали двери и бежали на улицу, где их ловили и молча рвали на части, разбрасывая куски и тут же закусывая ими.
Орки не буйствовали, а методично истребляли людей. В их действиях не было ни злобы, ни обиды, ни жалости, ни гнева. Ничего. Бесстрастно они добивали умирающих от ожогов, тихо ловили тех, кто сумел вырваться в поля, и там же давили.
И вскоре вся деревня была истреблена.
Тогда орки ушли.
И лишь один маленький мальчик, который ночью сторожил поля, смог сбежать, не учуянным.
Ближайшая деревня была севернее. И мальчик рванул со всех ног, побежал, вспоминая как бегал на перегонки с теми, чьи тела горели в пылающих избах. Остановившись на мгновение, мальчик лишь раз оглянулся, чтобы увидеть, что небо на юге испещрено столбами дыма.
Вторжение началось.
Чернота неслась тенью над орками, в ней захлёбывались сердца людей.
Мальчик метнулся направо, он бежал вдоль ручья, тянувшегося через кукурузное поле, где его нельзя было увидеть, к холму. Там возвышались руины замка, что держал эту территорию под контролем, но был заброшен, и уже никто из селян не помнил от чего.
А в руинах, на краю того, что осталось от стены, сидел, свесив одну ногу, воин.
В ледяных глазах вспыхивала одна деревня за другой, по всей округе. Безучастно воин наблюдал за тем, как серая лавина несётся через местность. Когда-то его отец владел этим замком. И если крестьяне уже забыли, то воин помнил, как однажды жители окрестных деревень собрались здесь и ворвались в жилище предка, убив всех, включая всю прислугу и всю семью. И тогда он бежал, совсем как этот уцелевший мальчик теперь бежит в развалины, из которых уже никогда не выйдет славная бронированная конница, защищавшая эту землю. Где-то в почве кости тех коней, вместе с мечами и доспехами, и самими всадниками.
Череп предка воин выкопал тогда в пепелище замка, в пустых глазницах были презрение и месть.
