Он прижимался ко мне со спины и хрипло дышал. В комнате было
темно, только огонь в камине извивался и слепил глаза. Я не могла
отвернуться, не могла думать, лишь чувствовала, как нахальные руки
скользили вверх по талии. Медленно, но настойчиво. Сейчас это
прекратится, со мной не могло такого произойти.
— Пожалуйста, отпустите, — пискнула я.
Все замерло — хвала богам! От счастья затряслись колени.
— Кажется, ты не поняла, — пропел мужчина, — объясню
нагляднее.
В размеренном голосе сквозила угроза, я не успела испугаться,
как меня грубо дернули в сторону. Огонь, силуэты мебели — все
смазалось. Из ниоткуда возник письменный стол, заваленный какими-то
вещами, но мужчина скинул их одним махом. Бумага взметнулась в
воздух, что-то загрохотало об пол… Шум, свет, страх — все
происходило слишком быстро, чтобы раздумывать.
Вдруг мучитель схватил меня за шею и нагнул вперед. Крышка стола
приблизилась за мгновение, я едва не стукнулась об нее лбом. И
снова раздалось дыхание. Это мерзкое, сиплое дыхание, полное
нетерпения, чего-то животного.
— Нет! Нет! — кричала я и дергалась.
Рука давила на шею, мне не вырваться!
— Не скули, не люблю.
Как он мог говорить так спокойно? Как мог прижиматься бедрами к
моим ягодицам?! Это низко! Нужно бороться, пнуть, звать на помощь.
Казалось неправильным просто лежать, но как же семья? Родители,
сестра — он не пожалеет их, если останется недоволен.
В голове не укладывалась. Выход должен быть, должен!
***
Этот ужасный день начинался радостно. В стране праздновали
фиреас — окончание месяца — и его величество приказал раздать хлеб
неимущим. Сам он не вышел к толпе, его представляли придворные и
сестра, принцесса Стиалла Покорная. Закончив, мы сели на коней и
отправились обратно в замок по главной улице. Вдоль дороги стояли
стражники в доспехах и с белыми единорогами на плащах. Красное
седло на этом животном всегда казалось смешным, но ничего не
поделать, таким был королевский символ.
Стражники придерживали рукояти мечей и резко крутили головами,
приглядывая за зеваками на обочине. Всюду виднелись желтозубые
улыбки, лысины, сальные волосы и белые чепчики, но толпа не
выглядела опасной. Напротив, все благодарили принцессу и желали
королю долголетия. Не стоило обманываться, но у меня не получалось
видеть угрозу среди радостных лиц.
Горожане побогаче наблюдали за нами из окон своих домов и
сбрасывали лепестки цветов. Над дорогой натянули белые и красные
ленты, сияли украшения на лошадиных сбруях, яркие наряды придворных
оживляли серую улицу. Было так красиво, что я улыбалась. Тяжелые
стены замка давили, не пропускали воздух, и всегда хотелось
держаться ближе к окнам. Простор города, небо, люди — дух свободы
наполнял меня, и не получалось надышаться.
— Недавно они бранили короля, — зашипела мне в ухо Катриана. —
Поразительно, на что способны корки черствого хлеба.
Она опять хмурилась. Захотелось протянуть руку и разгладить
складочку между ее бровей. Там уже была морщинка, а ведь сестре
едва исполнилось девятнадцать.
— Тебя это словно оскорбляет, — съязвила я.
— И тебя должно.
Катриана фыркнула и отстранилась. Она была красивой со своими
яркими голубыми глазами и пухлыми губами, но злобная гримаса
подчеркивала широкое лицо и нос. Хотя густые брови смотрелись даже
мило и забавно контрастировали с пшеничными волосами, чуть темнее
моих.
Я промолчала, чтобы не начинать бестолковый спор. В такие
моменты меня всегда охватывал гнев — на сестру, короля, весь мир.
Как же не хватало милой, смешливой Катрианы из детства. Они сломали
ее, как и всю нашу жизнь.
Хмурая сестра не давала забыть о потере, толпа и ленты стали
раздражать. Сколько можно жужжать? Так и голова заболит. Я искала
спасение и присмотрелась к принцессе Стиалле, та изящно махала
зевакам и крутила головой, отчего ее каштановые волосы сияли на
солнце. Хвала богам, с левой рукой ничего не случилось — зеленый
рукав и кружевной манжет не помялись, перстни оставались на
месте.
