Глава первая
Как же неудобно писать стальным пером. Я даже шариковой ручкой
писать не любила, предпочитала быстренько на компьютере нужный
текст напечатать, и добрый принтер выдаст тебе аккуратно
отпечатанный листок с готовым текстом. А тут перо и чернила, грубая
бумага и песок, чтоб посыпать написанное. Но другого способа
рассказать свою историю у меня теперь нет, так что усаживайтесь
поудобнее и слушайте, потому что, когда я пишу этим орудием пыток,
я диктую себе. А значит, вы услышите первыми всю мою историю, и вам
не придется ждать, когда же я допишу свой труд.
Итак, начну я, пожалуй, с себя, так будет проще, и повествование
сохранит правильную последовательность событий.
12 июля 2021 года. Трасса Сургут – Нефтеюганск. Планета Земля,
мой родной мир (как он называется в межмировых справочниках, не
знаю).
Одиночество – сволочь, одиночество – скука,
Я не чувствую сердце, я не чувствую руку.
Я сама так решила, тишина мне подруга,
Лучше б я согрешила, одиночество – мука,
орала я, стараясь перекричать песню, несшуюся из соседней
машины. Мы стояли в небольшой пробке. Четыре машины в плену
дорожных работ. В соседнем лексусе орала Слава свои песни для души,
а моя душа рвалась в моем стареньком жигуленке. Слез я уже не
сдерживала, и потому не сразу увидела, что можно уже ехать, за что
получила пронзительным сигналом от сзади стоящего паджерика.
Тронувшись с места, я тут же стала набирать скорость и, обогнав
Лексус, неторопливо прижавшийся к обочине и еле ползущий по причине
того, что девушка за рулем была под контролем рядом сидящего
мужчины.
А меня контролировать было некому, папы с мамой вот уже три года
как нет, тетка спихнула меня в колледж, потом в общежитие, и только
высылала мне положенные по завещанию отца деньги время от времени.
Она никогда не звонила, не писала, и только на Новый год смску
прислала. Ну а с сегодняшнего дня меня вообще некому, такую наивную
и глупую, останавливать.
Мой драгоценный жених Валерик объявил, что встретил другую, и что я
должна покинуть его квартиру в течение часа. Вот я и покинула, и
теперь мчусь в Тюмень спасать самоё себя. Ведь я, глупая,
согласилась на уговоры жениха и написала-таки то злосчастное
заявление, бросив колледж. Сначала ему не понравилось, что я учусь
на воспитательницу, поэтому я перевелась на логопеда, но потом и
эта профессия вызывала у него сомнения, и я перевелась на
психолога. Если бы вы знали, чего мне это стоило, сколько мне
пришлось уговаривать, умолять и упрашивать. Ух, так бы и придушила
этого Валерика. Ведь он утверждал, что позаботится обо мне и
работать он мне не позволит, и вот через неделю после этого
разговора он меня бросил.
И теперь я мчалась на своем стареньком жигуленке, доставшемся мне
от отца, в Тюмень и ору во все охрипшее уже горло душещипательные
песни. Слезы льются градом, я их вытираю руками и потому руль
скользкий.
Я проорала последнюю строчку очередной песни и закашлялась, как бы
горло не сорвать, как я тогда снова буду уговаривать, умолять и
упрашивать. Тогда-то я и вспомнила про бутылку воды, что дала мне
соседка Валерика, тетка колоритная, утверждающая, что она
потомственная ведьма. Она, вручая мне эту бутылку, тогда еще
сказала:
– Выпьешь ее, и твоя судьба встанет на свое место, и жизнь твоя
наладится. Поверь мне, девочка, не своей судьбой ты живешь, не
своей. Другая у тебя должна быть судьба и не с этим моральным
уродом.
Бутылка воды пролежала в моем бардачке уже несколько дней, но пить
хотелось жутко, я потянулась за ней и чуть не выпустил руль из
мокрых от слез рук.
– Ух, ежики кудрявые, – прошептала я, хватаясь за руль и чуть-чуть
снижая скорость. – Чуть не вляпалась.
