Будь спокойна, Принцесса, мы едем к Жемчужным
Холмам,
Развевает сентябрь твой плащ и клянёт моё имя,
Я тебя никому, никогда, ни за что не отдам,
И так пусть же слова эти клятвою будут отныне.
Ты очаг моей жизни, ты смерти моей сладкий тлен,
Ты не пленница, нет, Госпожою давно уже стала.
Надо мною не властны заклятья и мОроки стен,
Но в Жемчужных Холмах моё чёрное сердце осталось.
Все драконы мертвы, их защитники спят вечным сном
Мы одни, зря ты прячешь лицо и волос твоих пламя.
Мы в пути. И не так уж и важно, что будет потом.
Лишь успеть насладиться Жемчужными теми холмами.
Якорь в небо заброшен – Луны серп дрожит на воде,
Я с тобою и в радость, и в самое горькое горе.
Ты молитва моя, я проклятье твоё, так везде...
Лишь в Жемчужных Холмах след сотрется прошедших историй.
Рай с тобой, наречённой, на травах лесных в шалаше,
Наслаждения больше никто никогда не познает.
Но не будет покоя моей не отпетой душе…
Ведь в Жемчужных Холмах наш последний рассвет
догорает…
Стихи автора
Пролог
Северный ветер, пришедший с моря, обдал зябким холодом пляж,
гладкие невзрачные камни, редкие сухие травинки, торчащие из земли.
Всколыхнул песок, изменив узор, побежал по побережью, перекинулся
на мостовую, захватив в горсть охапку облетевших засыхающих
листьев. Разметал их по пустеющей почве, и, врезавшись в бурые
стволы деревьев, побежал дальше.
Тучи тянулись вслед за ним с севера, но ветер был быстрее, он не
желал уступать тяжёлым мрачным подругам ни дюйма скорости, и
мчался, мчался по узким и широким улочкам, крышам, заборам и хлопал
ставнями плохо прикрытых окон.
Алессандра поднималась на смотровую площадку самой высокой башни
дворца, принадлежавшему её отцу – верховному правителю Иратриона,
страны четырёх морей, богатейшего края Висконтии. Принцесса любила
это место с детства, за то, что здесь, кроме неё, никто никогда не
бывал, а у вездесущих нянек ноги не позволяли подниматься вслед за
ней по винтажным скрипящим лестницам древнего и величественного
строения.
Алессандра не знала про ветер, пришедший с севера и теперь летевший
по улицам её родного города, расправив вольные крылья в свободном
полёте.
Как и ветер, не знал о том, что принцесса самого Иратриона в эту
минуту, перейдя на бег, стремится, как можно скорее, оказаться
наверху.
Они не соревновались, нет, даже не подозревая о существовании друг
друга. Но ветер, пробравшись под воротами дворца, подняв пыль,
разметав солому на конюшне, нырнул в двери и в этот самый миг
поднимался туда же, куда и принцесса, почуяв зов свободы. Но,
поравнявшись с девушкой, ветер опередил и её, распахнув тяжёлые
створки резных дверей балкона настолько резко и неожиданно, что
Алессандра замерла, остановившись, а ветер, сделав круг и беззвучно
рассмеявшись, нырнул в её огненные кудри, взметнул их, играючи, и
довольно бросился вниз, продолжая свой бесконечный полёт,
наполненный беспечной свободой.
Алессандра же, положив ладони на край низкого балкона, всмотрелась
вдаль: на горизонте, похожий на огромную анаконду, двигался эшелон
людей из разных стран и континентов. Все они ехали в Иратрион по
приглашению Ратрика Неустрашимого – её отца, по случаю Празднества
Осени, традиционно устраиваемого в сентябре. И среди них, этого
огромного скопища людей, был тот, кто должен был стать ей мужем,
тоже по вековой традиции. Но сердце, которое должно было радостно
ликовать при одной мысли об этом, отчего-то тревожно заныло, словно
предчувствуя беду.
Увы, все её предчувствия имели дурное свойство сбываться. И
Алессандра могла лишь надеяться, что на этот раз интуиция её
обманет.
Но лишь она успела это подумать, как серые, утомлённые долгой
дорогой, тучи, разродились тяжёлым, обещающим затянуться, проливным
дождём.
