Грубая пенька оставляла на шее кровавые ссадины с каждым шагом, но боль эта меркла перед ледяным ужасом, что медленно расползался от сердца к самым кончикам пальцев. Алира шла, и каждое движение отдавалось эхом в её душе – последние шаги свободного человека по земле, которая больше не была домом.
Запах страха висел в воздухе, густой и металлический, смешиваясь с ароматом увядающей травы и дымом факелов. Он щекотал ноздри, заставляя дышать чаще, словно само дыхание стало непослушным, взбунтовавшимся против воли хозяйки.
– Ведьма идёт на костёр, – донёсся шёпот откуда-то из толпы, и слова эти обожгли сильнее раскалённого железа.
Костёр? Алира почувствовала, как в горле пересохло, а язык прилип к нёбу. Нет, не костёр – они идут в другую сторону, в гору, туда, где древние камни помнят времена, когда боги были иными, а жертвы – кровавыми.
Босые ноги скользили по неровной дороге, и каждый острый камешек впивался в нежную кожу подошв, напоминая о том, что она больше не Алира, дочь травницы, а обвинённая в ведовстве. Существо, лишённое права на сочувствие.
Лица вокруг неё расплывались в единое полотно ненависти и страха. Торговец Миррен, что ещё неделю назад просил приготовить настойку для больной жены, теперь смотрел на неё так, словно она была воплощением самой Чумы. Старуха Кейра, учившая её в детстве плести венки из полевых цветов, крестилась и шептала проклятия.
Как же быстро любовь превращается в ненависть, когда появляется страх.
Алира попыталась сглотнуть, но во рту не осталось слюны. Губы потрескались, нижняя распухла от удара стражника – того самого, который вчера заигрывал с ней на рынке. Вкус крови всё ещё чувствовался на языке, солоноватый и тошнотворный.
Дорога петляла между холмами, поднимаясь всё выше, и воздух становился холоднее. Первые звёзды проклюнулись на потемневшем небе, и их свет казался неуютным, чужим. Алира подняла голову, пытаясь найти знакомые созвездия – последнюю связь с прежней жизнью, но даже звёзды словно отвернулись от неё.
– Не смотри на небо, ведьма, – рыкнул стражник, дёрнув за верёвку так сильно, что она едва не упала. – Не то накличешь беду на всех нас.
Алира хотела засмеяться – истерически, горько. Какую ещё беду она могла накликать? Разве не достаточно того, что её ведут на смерть люди, которых она знала с детства?
Впереди, среди деревьев, замаячили очертания древнего капища. Каменный круг на вершине холма, где, по преданиям, ещё водились отголоски старых богов. Место, которого все избегали, особенно в тёмное время суток. А теперь она идёт туда, связанная и беззащитная, навстречу…
Навстречу чему?
В центре круга горел костёр, но не тот костёр, о котором шептали в толпе. Языки пламени танцевали странно – слишком ровно, без дыма, и цвет их был не жёлто-красным, а каким-то серебристым, неземным. А рядом с огнём стоял Лиан.
Алира почувствовала, как сердце ухнуло в пятки при виде его силуэта. Жрец стоял неподвижно, словно каменная статуя, и ветер треплет его тёмную рясу. В руках он держал что-то, что поблёскивало в свете неестественного пламени.
Кинжал.
Нет, не просто кинжал. Лезвие было покрыто символами, которые словно двигались в свете огня, переплетаясь в узоры, болезненные для глаз. И от металла исходило тепло – она чувствовала его даже на расстоянии, как будто клинок был живым.
– Приведите её сюда, – голос Лиана звучал странно, словно доносился из глубокого колодца.
Стражники подтолкнули её в круг, и Алира тут же почувствовала разницу. Воздух здесь был… густым. Вязким. Каждый вдох давался с трудом, а выдох оставлял во рту привкус меди и чего-то сладковатого, отвратительного.
Земля под ногами была мягкой, словно пропитанной влагой, хотя дождя не было уже две недели. Но это была не обычная влага – что-то тёмное, липкое, заставляющее кожу покрываться мурашками.
