Все началось с белого шума.
Дождь стучал по крыши аудитории №10 как тысячи нетерпеливых пальцев. Лекция по теории вероятностей профессора Вагнера плавно перетекла в монотонное бормотание, сливаясь с шумом ливня за окном. Воздух был густым от запаха сырости, древесного лака с парт и всеобщей предпятничной апатии.
Профессор Вагнер, суховатый мужчина с пронзительным взглядом, замолчал, отложил мел и обвел аудиторию странным, оценивающим взглядом.
– Итак, коллеги, – его голос, неожиданно громкий и четкий, перекрыл шум дождя. – Мы подошли к ключевому вопросу. Теорема о нулевой вероятности. Вероятность события, которое никогда не произойдет. Абсолютный ноль. Но что, если… – он сделал театральную паузу, и в его глазах мелькнула искорка чего-то безумного, – …если само пространство возможностей будет принудительно свернуто? Если все дороги, кроме одной, будут стерты? Тогда даже событие с нулевой вероятностью становится неизбежным. Единственно возможным.
В аудитории повисла неловкая тишина. Кто-то сдержанно хихикнул. Вагнер улыбнулся, но улыбка не дошла до его глаз.
– Позвольте мне продемонстрировать. Физически.
Он достал из портфеля не ноутбук, а странный предмет, похожий на старинный угломер, сделанный из темного, отполированного дерева и тусклого металла. В его центре пульсировала слабым фиолетовым светом небольшая сфера. Профессор поставил устройство на кафедру и повернул несколько винтиков на его корпусе. Раздался не звук, а скорее ощущение – глубокий, низкочастотный гул, который входил не в уши, а прямиком в кости и в мозг. Лампа дневного света под потолком затрепетала и погасла, погрузив аудиторию в полумрак, нарушаемый только мерцанием таинственного устройства. За окном не просто стемнело – там повисла абсолютная, густая, непроглядная тьма, будто университетский корпус вырвали из реальности и бросили в безвоздушное пространство.
– Что происходит? Гроза что ли? – испуганно прошептала Варя.
Леша, который до этого ни издавал ни звука, резко вскочил и рванул к двери. Она не была заперта. Он распахнул ее – и замер. За дверью не было знакомого светлого коридора с окнами. Там была та же тьма, плотная, осязаемая, из которой тянуло чем-то сладковато-гнилостным.
– Ребята… – голос Козырева дрогнул. – Там… ничего нет.
В этот момент в воздухе перед каждым из студентов, прямо на уровне глаз, возникло резкое, голографическое изображение. Стилизованное, безэмоциональное лицо из линий и света. Голос, механический и бесстрастный, прозвучал одновременно в ушах и в сознании.
«Добро пожаловать на нулевой курс. Система инициализирована. Участники: 24. Правила просты: выживает сильнейший. Для перехода на следующий уровень требуется очков: 500. Задания будут выдаваться персонально и группово. Невыполнение карается отчислением. Отчисление равно смерти. Ваша учебная программа начинается сейчас. Первое задание: „Знакомство с последствиями“. Временной лимит: пять минут».
На стене аудитории, будто проступая сквозь штукатурку, проявились цифры обратного отсчета: 04:59… 04:58…
Тишину разорвал первый, оглушительный вопль ужаса с улицы, донесшийся из тьмы за дверью. Чужой, незнакомый, полный невыразимой агонии.
Профессор Виталий Вагнер стоял у своего устройства, наблюдая за ними с холодным, научным интересом.
– Удачи, коллеги, – произнес он тихо. – Докажите теорему. Своей жизнью.
Султан посмотрел на бледные, искаженные страхом лица своих друзей. Это были уже не одногруппники. Это были его товарищи по несчастью, а возможно, и будущие соперники в смертельной игре, где единственным экзаменом было выживание. И счет уже пошел.
