Глава 1: Призрак в Зеркале
Тьма за стенами была не просто отсутствием света. Она была живой, плотной, дышащей ледяной сыростью Порога. Сайрен стоял у грубо сколоченного окна, вглядываясь в эту тьму, но взгляд его был обращен вовнутрь. В ту, другую тьму, что копилась в нем самом, в щелях между титановыми пластинами и устаревшими миофибрами.
Его тело было развалюхой – единственный точный термин. Ходячий памятник собственному падению, собранный из того, что уцелело после Стеклянных Пустынь, и того, что удалось выпросить, выменять или украсть здесь, на краю обитаемого космоса. Левый плевро-дельтовый модуль издавал настойчивое, похожее на стрекот цикады жужжание, сводящее с ума. Сенсоры правой голени периодически глохли, сообщая походке едва уловимую хромоту – призрак ампутации, который он ощущал, но не видел. А главное – его ядро, тот самый квантовый реактор, что когда-то горел в его груди с яркостью малой звезды, теперь работал на пятнадцать, от силы двадцать процентов от номинала. Он был похож на дряхлого, больного зверя, запертого в клетке из полированной стали и керамики.
Он отвернулся от окна, и взгляд его упал на единственный в помещении предмет роскоши – большое, треснувшее в углу зеркало из полированного сплава. В нем отражался не бог. Не легендарный Страдж Олимпа. В нем отражался призрак. Высокий, более двух метров, каркас все еще выдавал былое могущество – широкие плечи, длинные конечности, созданные для смертоносной балетной механики боя. Но обшивка была покрыта царапинами, вмятинами, пятнами коррозии от местной кислотной влаги. В пазах застыла грязь, которую уже невозможно было вычистить. А самое главное – лицо. Вернее, то, что от него осталось. Нижняя челюсть и скулы были искусной имитацией плоти, когда-то безупречной, а теперь покрытой сетью тончайших трещин, словно старый фарфор. Левую половину лица занимал голый титановый череп, в глазнице которого тускло светился оптический сенсор, его красноватый огонек мерцал в такт сбоям в системе.
Призрак в зеркале. Именно так он себя и ощущал.
Снаружи донесся шум – не тревожный, а привычный, жизненный: голоса, скрип колес повозки, мычание грузного местного скота. Община просыпалась. Сайрен развернулся и вышел из своего убогого жилища, больше похожего на склад или забытую всеми часовню, посвященную ему же.
Воздух Порога ударил в обонятельные сенсоры – коктейль из влажной земли, дыма жженого торфа, испарений от ближайших болот и несомненного, неистребимого запаха людей. Живых, потеющих, трудящихся. Когда-то этот запах вызывал у него лишь раздражение – признак неэффективности, биологической слабости. Теперь он был фоном, звуком его существования. И в каком-то извращенном смысле – напоминанием.
Его появление не вызвало ажиотажа. Дети, игравшие в грязи возле длинного, низкого барак-дома, на мгновение замерли, посмотрели на него широко раскрытыми глазами и, получив кивок, вернулись к своим делам. Взрослые, занимавшиеся починкой забора из острых черных стволов местной древесины, лишь коротко поклонились. Не подобострастно, а с привычным, выстраданным уважением. Он был их Стражем. Их призраком-защитником.
«Защитником», – мысленно повторил он, и в его процессорный контур ворвалась вспышка статики, отголосок старой боли.
Он подошел к группе у забора. Мужчина по имени Корвен, бывший солдат какой-то забытой империи, а ныне старейшина общины, вытер пот со лба.
– Сайрен. Доброе утро. Думаем, как эту стойку укрепить. Подгнила основательно.
Голос Корвена был хриплым, но спокойным.
