Наутро во рту Мариши я нащупала
уголок появившегося зубика, а на следующий день соседнего, и в
итоге уже через пару дней дочка улыбалась уже не беззубой улыбкой,
а целой двузубой. Марине очень понравилось ее новое приобретение, и
всю следующую неделю она только и делала, что оттачивала мастерство
кусать меня во время кормления.
— Ай, — шикнула я и легонько
надавила ей на щечку, — не делай так больше, Мариш. Мама
невкусная.
Дочь, показывая, что не согласна с
таким утверждением, похлопала на меня серо-голубыми глазами,
которые, скорее всего, еще потемнеют.
— Милая, у мамы только молоко
вкусное, сама мама нет, — усмехнулась я и начала покачивать
дочь.
С вводом прикорма Мариша стала пить
молоко только перед сном, а спала она два раза в день, так что
дневные кормления у меня сократились, чего не скажешь о ночных.
Кто-то говорил, что в полгода ребенок может уже спокойно перейти на
смесь, ведь в материнском молоке все самое важное живет лишь до
четырех месяцев, но я этого не представляла от слова совсем. Мариша
не пила из бутылочек даже воду. И никогда не сосала пустышку. Вот
такая она у меня особенно вредная девочка.
— Ай, — я приглушила стон, потому
что на этот раз Мариша прикусила меня, уже уснув.
Дочь насытилась, и я осторожно
переложила ее в кроватку. Защелкнула специальный бюстгальтер для
кормления, который странным образом стал мне мал, запахнула халат и
ощупала грудь. Она определенно стала больше, почти такая же, как в
первую неделю после родов, но тогда у меня прибыло столько молока,
что и десятерым младенцам хватило бы.
Поставила чайник и включила ноутбук:
нужно было ответить на сообщения и наконец-то разобраться с завалом
заказов. От составленного графика я отставала на три брошки —
значит, нужно ускориться. Быстро ответила на все входящие и,
поставив поближе к себе чай, открыла чемоданчик со
своим богатством.
— Та-а-ак, — протянула я, — с чего
начнем: лисичка или букетик? Начнем с лисички.
Поговорив сама с собой, достала
картон, нарисовала на нем очертания будущей броши, сделав
заготовку. Движения были отточены, я зарабатывала себе этим на
жизнь уже больше года, но все равно каждая новая брошка становилась
для меня особенной и непохожей на предыдущую, даже если я повторяла
какую-либо из них. Я разложила на столе бусины и стразы, пакетики с
бисером, стеклярусом и пайетками, размышляя, какие именно мне
понадобятся, и ушла в процесс с головой
Когда дочь проснулась, лиса была
вышита лишь наполовину, но я все равно была довольна своей
скоростью.
— Ну что, перекусим сейчас любимой
морковью и гулять? — улыбнулась дочери, доставая ее из кроватки.
Мариша крутилась и пыталась присесть, что выходило у нее пока
далеко не идеальным образом.
Так и проходили наши с ней дни. Куда
бы я ни ходила, даже на почту — отправить заказы клиентам, —везде
только с дочерью. Что бы ни говорила Карина, но я не представляла
своей жизни уже по-другому. Возвращаться к учебе пока не было
никакого желания, я лишь надеялась, что, когда придет время садика,
я передумаю и все же решу продолжить обучение. Не зря же говорят,
что в наше время без бумажки никуда. В этом есть доля
истины.
Заперев свою дверь, я позвонила в
соседнюю. Карина открыла почти сразу же.
— Мы гулять. Хочешь, подождем тебя
на улице?
Лохматая подруга зевнула и тут же
закивала.
— Сейчас, пять минут — и я
спущусь.
На первом этаже я подхватила
коляску, которая все время стояла именно там и, слава богу, никому
не мешала, а затем с трудом, держа Маришу одной рукой, а коляску
второй, но все же выбралась на улицу.
Несмотря на то, что время солнцепека
уже прошло, было все равно жарко. Я достала из спортивного рюкзака
панаму для дочери и кепку себе, а затем закинула его в подвесную
сумку на коляске. В этот момент из подъезда выбежала Карина.
