Осенью в Сильфасских горах было
красиво: алые кустарники, деревья с золотой листвой, голубые ленты
рек, бежавших где-то внизу, в головокружительной пропасти. И самое
главное — Лиловые водопады, которыми я любовалась издалека.
Говорили, что водопады таят в себе древнюю, скрытую магию, и я
охотно верила. Жаль, что близко подойти к ним не могла.
Но сейчас у меня не было времени
отвлекаться на прекрасные пейзажи. Или смотреть на горные верхушки,
пока ещё зелёные, а не укутанные снегом. Госпожа Тэрль послала меня
с серебряным кувшином к роднику, и я спустилась вниз на летающем
ковре — хэргмэ, — думая лишь о том, чтобы поскорее
справиться со своей задачей. Госпожа Тэрль не любила ждать! И
сердить её не следовало.
Родник бил прямо из-под земли,
окружённый травой, фиолетовыми цветочками и камнями. Я подошла,
села на корточки, подобрав простое холщовое платье, и сунула кувшин
под воду. Он начал заполняться медленно, но верно, и уже оставалось
немного, когда за спиной зазвучал мужской голос:
— Феолике! Вот ты где!
Я оглянулась, чувствуя знакомый
прилив беспокойства. Высокий, худой, как жердь, длинноносый
садовник Бади месяц как не оставлял меня в покое. То дарил самые
мелкие розочки — крупные госпожа Тэрль ставила в фарфоровые вазы, —
то пытался вручить записку, то подстерегал и путано объяснялся в
любви. Не проходило и дня, чтобы Бади не остановил меня где-нибудь
в коридорах замка. А теперь, похоже, решил преследовать везде!
— Бади, я выполняю приказ госпожи
Тэрль, — поспешно сказала я и увидела, как он обошёл ковёр,
оказавшись в пяти шагах от меня. Светлые, глубоко запрятанные под
низкий лоб глаза садовника странно блестели. Я никогда ещё не
видела у него такого выражения лица. Словно жаждал что-то сделать,
но не решался.
— Успеешь. Сперва меня послушай, —
отрезал Бади. — Феолике, ты знаешь, что очень мне нравишься.
Сколько ещё томить будешь? Я человек простой. Сил терпеть не
осталось, — он стукнул себя по груди кулаком, покрытым редкими
тёмными волосами. — Убудет от тебя, что ли? Или брезгуешь? Сама
знаешь, что никем больше служанки тебе не стать!
Его слова обожгли меня, как плетью.
Бади говорил правду — нет, он швырнул эту правду мне в лицо, не
заботясь, как я буду себя чувствовать. И если раньше я жалела его,
хоть и отказывала в свиданиях, то сейчас разозлилась. Насколько
вообще способно злиться такое бесправное, отверженное существо, как
я.
— Бади, — сухо сказала я, поднимаясь
на ноги с полным воды кувшином в руке, — давай забудем этот
разговор, хорошо? Ты мне не нравишься. Хватит за мной ходить и
приставать. Я не люблю тебя и никогда не полюблю. Понимаешь?
Бади медленно опустил кулак, который
до сих пор прижимал к груди. И так же медленно кивнул:
— Понимаю.
Я с облегчением кивнула и
заторопилась к своему хэргмэ, придерживая кувшин обеими руками. И
вдруг садовник бросился на меня. Я вскрикнула, выронила кувшин,
холодная вода потекла по ногам, вмиг промочив платье. Грубо схватив
за плечи, Бади повалил меня на землю. Я начала вырываться, и щёку
обожгло болью, когда он отвесил мне оплеуху.
— Не смей! — Отчаянно отбиваясь, я
смогла дотянуться до кувшина, который лежал неподалёку. Ударила
Бади по голове, и его хватка ослабела; мне удалось отползти от него
на четвереньках, а потом я рванулась прочь. Затрещал подол платья,
когда садовник попытался удержать меня. Оставив в его руках лоскут
ткани, я вскочила и понеслась вперёд со всех ног, надеясь, что мне
удастся пересечь черту.
«Пересечь черту» означало, что
желтоватый опаловый браслет на моей правой ноге сработает, и магией
меня перетащит в замок Хеннет. Потому что я не имела права
удаляться от него дальше, чем на сто взмахов драконьего крыла. И
знала, что госпожа Тэрль и её супруг, господин Хеннет, накажут
меня, решив, что я пыталась сбежать. Но я не видела другого способа
избавиться от преследования Бади, от ужаса, который угрожал мне,
если я попаду в его руки!
